– Рокси, ложь не то, что я ненавижу больше всего на свете. Я ненавижу чертовых хищников, которые охотятся на женщин и близких мне людей. Еще я ненавижу убийства и изнасилования, – продолжил он, хотя я уже поняла его мысль. – Так что да, я рассердился. И злюсь до сих пор.
Внутри меня все сжалось. Ну вот, понеслось…
– Поэтому я и ушел. Я жалею об этом. Скажу честно, это было к лучшему, потому что мне меньше всего хотелось бы ляпнуть что-нибудь, что уже не получилось бы забрать назад, но теперь я знаю, с чем ты столкнулась в то утро, и жалею, что не остался. Если бы не ушел, возможно, ты бы все мне рассказала. – Он потер ладонью шею. – Но давай пока что забудем обо всем этом, у нас еще будет возможность это обсудить, когда приедет Колтон.
– Хорошо, – насторожившись, сказала я.
Рис наклонил голову и глубоко вздохнул.
– Мне нужно было побыть одному, проветриться и успокоить свой гнев. Я на собственном опыте знаю, что рассерженным важных разговоров вести не стоит. Обычно в таком случае все становится только хуже, а мне совсем не хотелось, чтобы мы с тобой вставали на эту дорожку.
Но разве все и так не было плохо?
– Я не готов был говорить с тобой в четверг, но понимал, куда все движется.
Я глубоко вздохнула и велела себе крепиться.
– Я думал об этом. Понимаю, почему ты расстроилась, и знаю, что ты знаешь, почему расстроился я. Мы оба натворили дел.
– Это точно, – прошептала я, чуть не плача. Когда я попыталась отвернуться, он поймал мою руку, и я снова посмотрела на него.
– По-моему, мы все сделали не так, – сказал Рис, переплетая наши пальцы.
Я не представляла, к чему он клонит, но он держал меня за руку, так что я готова была отправиться с ним туда, где мне не захотелось бы поскорее спрыгнуть с балкона.
– Да?
Рис кивнул.
– Теперь поговорим без утайки. Мне нужно кое-что тебе сказать.
– Без утайки, – повторила я.
– Впервые я заметил тебя – по-настоящему заметил, – когда тебе только исполнилось шестнадцать. Ты была на заднем дворе вместе с Чарли. Я понятия не имел, что вы там творите с детской горкой, да мне и не было до этого дела, ведь на тебе было самое откровенное бикини, которое я видел в своей жизни.
– Что-то я не помню никакой горки, – пробормотала я.
– Зато я помню, – сказал Рис и подтянул меня к себе. – Был июнь, около двух часов дня. Я смотрел на тебя из кухни и все твердил, что ты еще слишком мала, чтобы думать о том, о чем думал я.
Сгорая от любопытства, я не смогла пропустить это мимо ушей.
– А о чем ты думал?
– О том, о чем думают все подростки, когда видят горячих штучек в купальниках, едва прикрывающих задницу, – ответил Рис. – Я не отходил от окна, пока мне не приспичило. Пожалуй, тебе лучше не знать, чем я занялся, когда я все же от него отошел.
– Чем ты занялся? – спросила я.
Он изогнул одну бровь.
– Даю две подсказки: душ, моя рука.
– О, – вырвалось у меня, и по коже побежали мурашки.
– Да, – сказал он и подтянул меня еще ближе. Моя нога уперлась ему в колено. – А потом, когда тебе было семнадцать, ты подарила мне на день рождения самодельную открытку. Не знаю, почему, но в тот день ты улыбнулась мне и навсегда осталась на моем радаре.
Я отлично помнила ту открытку. Я несколько дней рисовала статую Свободы, потому что знала о планах Риса записаться в морскую пехоту. Мне было страшно вручать ему этот подарок, но он улыбнулся мне и неловко обнял одной рукой. Я решила, что он посчитал меня глупым ребенком.
– Когда я вернулся из армии и увидел тебя… – Он покачал головой. – Ты так меня обняла… Меня никогда еще так не обнимали. Я долго не понимал, почему по возвращении мне первой захотелось увидеть именно тебя, почему начал ходить в этот паршивый бар, ведь он был настоящей дырой. А когда я наконец сложил два и два и пришел к выводу, что хочу быть с тобой, случилась та проклятая перестрелка.
Я сглотнула. Рис тяжело воспринял тот случай с участием полицейского и много пил после него. Впрочем, не успела я и слова сказать, как он продолжил:
– Я был сам не свой. Стал приходить в бар, чтобы напиться, а не чтобы увидеть тебя, а потом… случилась та ночь. – Он наклонил голову набок. – Поэтому я и жалел о ней. Я напился, был сам не свой. Не хотел, чтобы кто-то страдал от этого, особенно ты.
– Рис, – прошептала я.
Он пронзил меня взглядом.
– Когда я понял, какие чувства к тебе испытываю, мы уже не разговаривали. Все становилось только хуже.
Сердце часто забилось у меня в груди, когда я посмотрела на него.
– О чем ты, Рис?
Он горько улыбнулся и дернул меня за руку. Ахнув, я упала прямо ему на колени, оказавшись между его ног. Не выпуская моей руки, он обнял меня за талию и откинулся на спинку кресла. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним и лечь ему на грудь, положив свободную руку на плечо. От этой близости мне тотчас стало теплее.
Мы оказались лицом к лицу.
– Из-за этого мы наломали дров. Не то чтобы я жалел о сексе с тобой. Черта с два. Оглядываясь назад, я только рад, что это был наш первый раз. – Его рука соскользнула с моей талии на бок, на кромку моих шортов и в конце концов на мою голую ногу. – Но я должен был сделать больше: повести тебя на ужин, в кино и все такое. Ты это заслужила. Думаю, мы оба так долго ждали, что оба это заслужили.
– Правда? – пискнула я, не в силах поверить своим ушам.
– Правда, – подтвердил он, и его взгляд скользнул к моим губам. – Может, начнем все заново? Ты этого хочешь?
Я по-прежнему не знала, что сказать.
Рис изогнул бровь.
– Судя по тому, как ты поглаживаешь меня по шее, ты этого очень хочешь, но я бы предпочел услышать это из твоих сладких уст.
Я уставилась на собственную руку. Черт, я и правда поглаживала его!
– Я этого не ожидала, – призналась я. – Я думала, ты скажешь, что хочешь остаться друзьями… или что-нибудь в этом роде.
– Рокси, я ведь уже говорил, что хочу большего.
– Но…
Он наклонил голову и коснулся лбом моего лба.
– Я разозлился, но это ничего не изменило, – сказал он и сделал короткую паузу. – Разве это что-то изменило для тебя?
Отчасти мне хотелось, чтобы это было так, ведь Рис представлял угрозу моему сердцу и здравому смыслу. Я могла влюбиться в него, но… я хотела его и не собиралась заканчивать эту мысль.
– Я бы не отказалась.
– Я так и понял.
– Нахал, – бросила я.
– Я просто говорю правду, – возразил Рис и намотал себе на палец фиолетовую прядь моих волос.
