Папа вздохнул.
Не в силах сдержаться, я хихикнула и села рядом с Рисом.
– Теперь я только на тропе войны тебя и буду представлять, – заметила я.
– Я очень воинственна, – сказала мама и сложила хлеб в корзинку. – Так вот, я встретила мисс Спонсито. Помнишь ее? Она работает куратором в одном из городских музеев.
О нет. Я подняла свой стакан.
– Да, я ее помню.
Гордон пустил по кругу миску с соусом, а мама принялась сверлить меня взглядом.
– Помнишь, я показывала ей твои работы?
– Как такое забыть? – буркнула я и взглянула на свой чай, жалея, что в нем нет ни грамма алкоголя.
Все уселись за стол, но мама упрямо продолжала атаку.
– Она по-прежнему заинтересована.
– О, – пробормотала я, забирая себе самую большую фрикадельку. – Ты лучше всех готовишь фрикадельки, – сказала я Гордону. – Я тебе раньше об этом говорила?
Гордон улыбнулся.
– Заинтересована в чем? – спросил Рис.
– Ни в чем, – тут же ответила я.
Мама пронзила меня взглядом.
– Пару месяцев назад я показала мисс Спонсито несколько работ Рокси. Она хочет заказать несколько картин. Это ведь здорово, – сказала мама, глядя на меня. – Получаешь деньги за любимое дело. Что может быть лучше? Но Рокси пока не согласилась.
Я состроила гримасу, наматывая спагетти на вилку, а затем чуть не вскрикнула, когда мне на бедро легла ладонь Риса. Я с удивлением взглянула на него. Он прищурился.
– Почему ты не согласилась?
Хороший вопрос. Как только на него ответить? Я пожала плечами.
– У меня не было времени. Я подумала, что ей нужно… что-то новое, серьезное.
– Поэтому тебе и стоит бросить свою проклятую учебу, – сказал отец, подхватывая спагетти вилкой.
– Пап, я пытаюсь получить образование. Разве не этого каждый родитель хочет для своего ребенка? – спросила я.
– Каждый родитель хочет, чтобы ребенок был счастлив, – поправил меня отец. – А диплом графического дизайнера тебя счастливой не сделает.
Я глубоко вздохнула.
– Я уже счастлива.
По выражениям лиц я поняла, что никто мне не поверил. Мне стало обидно. Я хотела закричать, что счастлива, насколько вообще можно быть счастливой в таких обстоятельствах. Не стоило все же забывать, что какой-то тип фотографировал меня во сне, Генри разгуливал на свободе, а Чарли…
Чарли снова отказывался от еды.
Аппетит у меня пропал.
Рис не сводил с меня глаз.
– Все твои работы, которые я видел, весьма хороши, – сказал он.
– Это правда, – улыбнулась Меган. – Ты нарисовала нам плюшевого мишку в детской. Всякий раз, входя в комнату, я поражаюсь, каким реальным он кажется.
– Спасибо, – смущенно пробормотала я. Взглянув на Риса, я заметила, как он усиленно о чем-то размышляет. Если честно, я бы предпочла поговорить о сталкере и моих трусиках в посудомойке.
Но это была моя семья, так что беседа вскоре стала еще более неловкой.
– Как дела у твоего отца? – спросил папа у Риса.
Я застыла и метнула в его сторону предупредительный взгляд. Отец не заметил моего намека.
– У него все хорошо. Разводится в пятисотый раз, – равнодушно бросил Рис, хоть я и понимала, что его сильно задевает полная неспособность его родителя хранить супружескую верность. Впрочем, это не было идеей фикс, иначе он не смог бы смириться с моей ложью. И все же это было ему не по душе. – В общем, все по-старому.
Папа смутился.
– Что ж, надеюсь, рано или поздно твой отец найдет свое счастье. Счастья заслуживают все.
Правда? Я в этом сомневалась, но мои родители пребывали в приподнятом настроении. Когда после ужина Рис вместе с отцом, Гордоном и Меган ушел в гостиную, а я осталась, чтобы помочь маме убрать со стола, она обрушила на меня целый водопад мечтаний будущей бабушки.
– Вы зайдете к его маме, прежде чем уехать? – спросила она, загружая посуду в посудомойку.
Стоп: мы собирались к ней зайти? Я об этом даже не подумала. И очень сомневалась, что выдержу второй раунд.
– Не знаю, – честно сказала я.
Мама забирала у меня тарелки, которые я предварительно ополаскивала в раковине. Ненадолго повисла пауза.
– Так что же все-таки между вами? И не говори мне, что не знаешь. Когда мы в прошлый раз болтали о личном, о нем никто и не вспоминал, а теперь он тут как тут.
Я открыла рот.
Мама не замолкала.
– И я знаю, что брат не упустил возможности тебя поддеть, – сказала она и повернулась, чтобы взглянуть мне прямо в глаза. – Но, милая, все ведь знают, что ты была влюб…
– Мы встречаемся, – выпалила я, не дав ей закончить. – Такой ответ устраивает? Думаю, именно это между нами и происходит. Ничего серьезного. Ладно? Мне уже не пятнадцать.
Мама удивилась моей резкости.
И я уже не рисовала его у себя на стенах. Я писала его портреты красками. Я отошла от мамы, собрала все приборы и поместила их в один из отсеков посудомойки.
– Милая, – сказала мама, касаясь моей руки, – я волнуюсь за тебя.
Выпрямившись, я облокотилась на раковину.
– Из-за Риса? – тихо спросила я.
Мама улыбнулась, но ее улыбка получилась такой печальной, что у меня кольнуло в груди.
– Да. Я ведь знаю, что он много лет тебе небезразличен, а теперь он рядом, с тобой. Он рядом, а ты ведешь себя так, словно в этом нет ничего особенного.
– Мам…
Она подняла руку, не давая мне продолжить.
– С музеем ты тоже не хочешь попробовать. А теперь к тебе еще и в квартиру вломились. Это, конечно, никак не связано с двумя другими вещами и с тем, что я хочу тебе сказать. Но пора поговорить откровенно.
О нет.
– То, что Чарли прикован к постели, не означает, что ты должна лишить себя всех радостей жизни.
Я отпрянула, словно она ударила меня.
– Что?
– Милая, мы с папой понимаем, что тебя терзает чувство вины и что…
– Рокси!
В кухню вошел Рис. Вслед за ним порог переступили папа и Гордон. Суровое выражение всех трех лиц сразу подсказало мне, что случилось неладное.
– Что случилось? – спросила я.
– Нужно ехать к тебе, – ответил Рис и подошел ближе, глядя мне прямо в глаза. – В твою квартиру вломились.
Глава 21
По дороге в мою квартиру я все никак не могла поверить в происходящее. Мы ведь были там всего несколько часов назад. Как кто-то мог вломиться в квартиру? Конечно, времени у злоумышленника было предостаточно, и все же верилось в это с трудом. У меня и так голова шла кругом от происходящего.
