Я удивилась, когда увидела у гостевой книги Джекса и Каллу.
– Привет, – тихо поздоровалась я, обгоняя отца. – Ребята, я…
Калла подошла ко мне с печальной улыбкой.
– Остальные приехать не смогли, но я решила пропустить сегодняшнее занятие.
– Вы не обязаны были приходить, – сказала я.
– Знаем, – ответил Джекс и похлопал меня по плечу.
Их появление тронуло меня до глубины души. Прежде я такого не испытывала. Теперь же понимала, каково это. Они не знали Чарли, им не довелось с ним познакомиться, но они пришли ради меня.
Мы все вошли в просторный зал, где должна была состояться церемония прощания, и я села между отцом и Рисом, смотря прямо перед собой. Гроб был закрыт, родители Чарли сидели в первом ряду, держа спины прямо, несмотря ни на что. Я понимала, что должна с ними поговорить, но эмоций было чересчур много. Мы с ними не дружили. Мне было неуютно в их стерильном доме. Я прекрасно помнила, как они стыдились Чарли.
И это тоже было несправедливо, ведь Чарли это чувствовал.
Когда церемония подошла к концу, по маминым щекам текли слезы, а папа смотрел перед собой стеклянными глазами. Я не могла заплакать, просто не могла. Не в силах совладать с собой, я поднялась с неудобной скамьи. В груди словно пылал пожар с того самого момента, как раздался телефонный звонок, но внутри меня словно что-то сломалось.
Положив руку мне на талию, Рис поглаживал ее, пока мы ждали своей очереди в центральном проходе. Я с трудом сдержалась, чтобы не развернуться и не броситься к нему в объятия.
По дороге к выходу я заметила Генри, который как раз выскользнул из зала через боковую дверь. Застыв, я смотрела на то место, где он только что стоял, не зная, что и чувствовать. Генри пришел проститься с Чарли. Несколько недель назад я бы рвала и метала из-за этого, не в силах унять ярость, но теперь… мне хотелось рассмеяться истерическим, безумным хохотом, усесться на пол посреди этого зала и смеяться не переставая.
– Малышка, ты в порядке? – спросил Рис.
Я медленно кивнула, поняв, что кажусь полностью слетевшей с катушек.
Он взял меня за руку.
– Если хочешь, можем задержаться на пару минут.
Боже, он был… так заботлив.
– Все в порядке, – подтвердила я.
Пожалуй, каждая собака в округе понимала, что это не так, но Рис лишь крепче сжал мою руку и повел к выходу из похоронного бюро.
По кладбищу мы шли в тишине. Наша группа остановилась немного в стороне от могилы. Заметив подъехавший катафалк, я поспешно отвела глаза и увидела зияющую черную яму.
Я вздохнула и ощутила запах влажной плодородной почвы. Это происходило на самом деле. Все было кончено. Никаких больше встреч по пятницам. Никакой надежды, что однажды Чарли станет лучше, что он посмотрит на меня, назовет по имени. И скажет, что это не моя вина.
О боже. Я задрожала всем телом.
Рис выпустил мою руку и обнял за плечи. Наклонив голову, он поцеловал меня в висок, и сердце сжалось у меня в груди. Мне даже показалось, что у меня вот-вот случится приступ.
Я представила, что стою не на похоронах Чарли, а на похоронах Риса. Может, это и было сущим безумием, но у него была опасная работа, а потому такое развитие событий не казалось невероятным. Вполне мог настать день, когда мне пришлось бы прийти сюда, чтобы проститься с ним.
Мне не хватало воздуха.
Меня терзала боль. Я не могла больше терпеть. Повернувшись к Рису, я сказала ему об этом.
– Ладно, я уведу тебя отсюда, – сказал он, и я поняла, что он ничего не понял. Он не мог этого понять. Рис повернулся к моему отцу и что-то тихо сказал ему на ухо. Папа кивнул, после чего, не говоря больше ни слова, он повел меня прочь от могилы.
Я шагала очень быстро. Когда мы дошли до пикапа, я сжала кулаки. Как только сели в машину, я уставилась перед собой. Когда Рис привез нас обратно домой, я почувствовала себя совершенно опустошенной, одичавшей, как несчастный зверь, попавший в ловушку.
Я знала, что мне нужно сделать.
Отношения с Рисом вполне могли привести меня к краху, уничтожить, разбить на части. Ненадолго я убедила себя, что могу с этим справиться, позволить себе влюбиться в него, и этот риск будет оправдан. Но, стоя там, у могилы Чарли, я вдруг поняла, что это не так.
Мне нужно было набраться сил, чтобы уйти навсегда.
Проскочив мимо Риса, я направилась прямо в спальню, где возле комода стояли мой чемодан и сумка. Я сняла очки, положила их на комод и завязала волосы в небрежный пучок.
– Рокси!
Не оборачиваясь, я скинула туфли.
– Да!
– Ты сейчас не в порядке.
– Все нормально, – горько усмехнувшись, ответила я.
Подняв туфли, я положила их на дно чемодана.
– Малышка, ты только что ушла с похорон лучшего друга, – мягко возразил Рис. – Это нельзя назвать нормальным.
Дрожащими руками я схватила стопку джинсов, которые сложила не сама. Должно быть, их сложил Рис. Я быстро сунула их в чемодан.
– Что ты делаешь? – спросил Рис, подходя ближе.
Я покачала головой и расстегнула серебристую пуговицу на брюках. Когда они упали на пол, я подхватила их и бросила в чемодан. За ними полетела и блузка. Я осталась в трусиках и черной майке.
– Рокси, – сказал Рис, – посмотри на меня.
Сама того не желая, я медленно обернулась. Рис снял пиджак и галстук. Его рубашка была расстегнута, под ней виднелась бронзовая кожа. Я взглянула в его потрясающие синие глаза.
– Я смотрю на тебя.
– Что ты делаешь? – обеспокоенно спросил он.
– Собираю вещи, – дрожащим голосом ответила я, показав на чемодан. – Разве не понятно?
– Да, вполне понятно. Но зачем ты их собираешь?
Отвернувшись от него, я подошла к стопке своих футболок и положила их в чемодан.
– В моей квартире теперь есть система безопасности. Я больше не хочу тебя стеснять.
– Рокси, ты можешь жить здесь сколько захочешь. Ты ведь это прекрасно знаешь.
– Знаю. Но не сомневаюсь, что тебе нужно пространство.
Я нашла лежавшие под сумкой лосины и нагнулась, чтобы их поднять, но тут Рис поймал меня за руку и развернул лицом к себе. У меня перехватило дыхание.
Со всей серьезностью он сказал:
– Я бы сообщил тебе, если бы мне понадобилось пространство. И это ты тоже прекрасно знаешь. Так что не играй со мной в эти игры. Ты уходишь, потому что…
Мне не хотелось, чтобы он заканчивал эту мысль. Не знаю, что случилось, но я совершенно потеряла контроль. Казалось, та соломинка, за которую я держалась долгое время, в конце концов переломилась. Вырвав руку, я уперлась ладонями Рису в грудь и изо всех сил толкнула его.
