19.08.2015
13:45
Моего психотерапевта зовут Анна. Ей примерно сорок лет, а ее дочери – двенадцать.
Я думала, что с самого первого сеанса Анна начнет ковыряться в моей голове, пытаясь вытащить оттуда неприятные воспоминания. Но нет. Пока она задает нейтральные вопросы. Во сколько я встаю? Что ем на завтрак? Чем увлекаюсь? Верю ли в Бога? Есть ли у меня мечта? Хочу ли я создать семью, когда вырасту? Кто в моем доме готовит ужин? Люблю ли я смотреть фильмы и какие предпочитаю? Люблю ли я кошек? Боюсь ли пауков?
Эти вопросы не вызывают у меня тревоги или беспокойства, я отвечаю на них охотно. Мне нравится ходить на сеансы. Анна задает вопросы, я отвечаю либо с помощью программы на телефоне, либо пишу ручкой на бумаге. Когда я шла на первый сеанс, то думала, что все вокруг будет как в больнице, но я ошиблась. У Анны маленький офис в бизнес-центре, и меньше всего он похож на кабинет врача – офисные стул и стол, узкий кожаный диван у стены, несколько шкафов для бумаг, кухонный уголок – стол с чашками, блюдце со сладостями, кулер. Здесь всегда пахнет новой мебелью, краской, кофе, на блюдце лежит марципановое печенье. Первый раз, увидев его, я рассердилась – мне показалось, родители рассказали Анне о том, как я люблю марципан, и она купила его для меня, чтобы втереться в доверие и выведать мои тайны. Но я ошиблась. Анна с дочкой так же, как и я, просто обожают марципановое печенье.
Вопросы Анны увлекают меня, думая над ответами, я расслабляюсь. Мы могли бы подружиться, если бы она не была моим врачом.
24.08.2015
6:04
Только что я проснулась из-за странного ночного кошмара. Я сразу же решила описать его в дневнике. Мне приснилось, что я иду в полумраке по длинному мрачному коридору, в конце которого – старая деревянная дверь с поблекшей белой краской и резными узорами по бокам. Во сне, пока я шла по коридору, меня не покидало чувство тревоги – за этой дверью происходило что-то плохое. Дернула за круглую золотистую ручку двери – заперто. Чувство тревоги нарастало. Я почему-то знала, что за дверью находится человек, которому грозит опасность. Я наклонилась и, заглянув в замочную скважину, увидела свою комнату такой, какой она была, когда мне было лет семь – восемь: полки с игрушками, маленькая кровать, изголовье которой сделано в форме домика, розовый коврик на полу, у окна – стол, за котором сидит девочка. Это же я, только маленькая! Маленькая я читала книгу, через замочную скважину мне был виден только краешек, но я узнала ее – «Алиса в Стране чудес». В комнате все спокойно, девочке (мне) ничего не грозило. Почему же не покидало тревожное ощущение?
И вдруг послышался звук, еле слышный, тихий ритмичный стук. Вскоре я поняла, что это звук падающих капель. Он все нарастал и нарастал… я смотрела на девочку, на ее синюю майку со смешными котятами, на страницы книги, которые она переворачивала, и меня захлестнуло чувство необъяснимого страха.
Кап… Кап… Кап…
Звук все усиливался. Я всматривалась в замочную скважину, пыталась понять, откуда капает вода? Почему Алиса не слышит этого? Не видит, откуда капает?
И вдруг я увидела на полу в комнате часть мерцающего серебряного круга идеальной формы, который увеличивался в размерах. Что это? Жидкость? Она растекалась от двери, становилась все больше. Неясный страх нарастал. Что это за жидкость? Не вода, слишком густая. Алиса перелистнула страницу, и на следующей я заметила рисунок – комната, в которой находилась девочка с такой длинной шеей, что головой она подпирала потолок, и цитата:
«Каминный Коврик
(что возле Каминной Решетки)
Госпоже Правой Ноге
С приветом от Алисы».
Девочка с интересом разглядывала иллюстрацию, а серебристая лужица уже подбиралась к ее ногам. Еще страница – и вот уже пушистые тапочки Алисы окунулись в густую блестящую жидкость цвета металла.
– Посмотри же под ноги! Уходи оттуда! – Я кричала Алисе, но она меня не слышала. Жуткий звук капающей жидкости да редкий шелест перелистываемых страниц – больше ничего не нарушало тишину.
И вдруг что-то поменялось, я оказалась внутри комнаты, но не помнила, чтобы открывалась дверь и я входила внутрь. Это было похоже на фильм, в котором одну и ту же сцену сначала показывают с одного ракурса, а в следующем кадре – с другого. Я стояла возле стола Алисы и смотрела на лужицу серебристой жидкости. Теперь я видела, откуда она появилась – она капала из той самой замочной скважины, в которую я наблюдала – размеренно, по капле, жидкость проникала в комнату. Я с ужасом смотрела на лужу, которая из-за своей гладкости и металлического блеска была похожа на зеркало. Ужас сковал меня по руками и ногам. Я знала, что это за жидкость, однажды уже сталкивалась с ней. Это была ртуть.
Лужа стала уже такой огромной, как будто заливалась в комнату под напором из огромного шланга. Она заполнила собой всю комнату, ноги Алисы утопали по щиколотку.
Ртуть смертельно опасна, я чувствовала, как вдыхаю ее ядовитые испарения, как она отравляет мои легкие. Я хотела подойти к Алисе, дернуть ее за плечо, развернуть на себя, сказать, что надо бежать. Но ни ноги, ни руки не слушались, а голос пропал. Серебряная жижа вцепилась в мои ноги и держала их, они застыли в густой ядовитой массе.
Когда ртуть дошла девочке до колен, она наконец почувствовала ее. Вскочила с места, вскрикнула, попыталась убежать – но ртути становилось все больше, она наполняла комнату все быстрее и через пару секунд уже была девочке по пояс, а потом по шею. Она обволакивала Алису, втягивала ее в себя. Я была намного выше девочки, ртуть еще не доставала мне даже до груди. Я ощущала страх девочки, все ее отчаяние, холод от прикосновения с жидким металлом. Я не могла помочь, металл лишил меня способности двигаться. Могла только наблюдать, как ртуть все прибавляется, а маленькая девочка тонет в жидком зеркале, задыхается, захлебывается, бьет руками по густой серебряной массе, оставляя на ней круги, которые расходятся шире и множатся.
Я знаю, что пары ртути не имеют запаха, но во сне стоял резкий запах металла и… крови.
И тут я услышала шум, на странице как будто от сильного порыва ветра стали шелестеть и быстро переворачиваться страницы. А потом из них ярким фонтаном к потолку полетели игральные карты. Они достигали потолка и дождем падали вниз, оседали на поверхности серебряной жидкости и тонули в ней. Я видела карты словно боковым зрением, не могла разглядеть их детально и запомнить. Взгляд зацепился только за одну, лежавшую последней на ртутной массе в центре комнаты, – семерку червей. А потом ртуть поглотила и ее.
На серебристой глади виднелись отражения окружающих предметов. На блестящей поверхности их линии искажались, искривлялись, закручивались в спирали, серебряные и белые цвета кружились и вращались, медленно, гипнотизирующе. А в мерцающем ртутном озере, захлебываясь и задыхаясь от ядовитых испарений, тонула маленькая девочка, и муки ее агонии отражались на зеркальной поверхности.
