Недоверчиво глядя на Даламара, Палин внезапно побледнел. Облизав сухие губы, он хотел что-то сказать, но ком в горле помешал.
– Я вижу, ты понимаешь, – сказал Даламар холодно, складывая руки в рукавах черной мантии. – Охотник привязывает козленка перед логовищем дракона. Пока дракон пожирает козленка, охотники набрасываются на него с сетями и кольями. Дракон пойман. К сожалению, немного поздно для козленка... Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы пойти?
Перед глазами Палина пронеслось видение того, что он знал о дяде из легенд: столкновение со злым Фистандантилусом, окровавленный камень на груди Рейстлина, Фистандантилус вытягивает душу Рейстлина, высасывает его жизнь. Палин содрогнулся, тело его покрылось холодным потом.
– Я сильный, – сказал он, голос его надломился. – Я могу сражаться, как он сражался.
– Сражаться с Фистандантилусом? С сильнейшим волшебником в мире? С верховным магом, бросившим вызов самой Королеве Тьмы и почти победившим ее? – Даламар грустно рассмеялся. – Увы! Ты обречен, мальчик. И никто не поможет тебе. Ты знаешь, что я буду вынужден сделать, если Рейстлин достигнет цели? – Даламар, нахлобучив капюшон, так низко склонилась над Палином, что он чувствовал дыхание эльфа на своей щеке. – Я должен уничтожить его, и я его уничтожу. Мне безразлично, в чье тело он вселится.
Вот почему они отдают тебя мне. Их это не волнует.
Палин отшатнулся от эльфа, но быстро взял себя в руки.
– Я... понимаю, – голос его креп по мере того, как он говорил, – я сразу сказал вам об этом. Кроме того, я не верю, что мой дядя причинит мне вред... таким образом, как вы сказали.
– Не веришь? – Даламар усмехнулся. Рука его прикоснулась к груди.
– Хочешь посмотреть, какой вред способен причинить твой дядя?
– Нет! – Палин отвел глаза, затем добавил, покраснев:
– Я знаю об этом. Я слышал эту историю. Вы его предали...
– И это было моим наказанием. – Эльф пожал плечами. – Отлично.
Если ты решил...
– Я решил.
– ...Тогда предлагаю тебе попрощаться с братьями, в последний раз, как понимаешь. Я думаю, что в этой жизни вы больше не увидитесь.
Эльф говорил бесстрастно, в глазах его не было ни жалости, ни угрызений совести. Руки Палина сжались, ногти вонзились в кожу, но он твердо кивнул.
– Следи за своими словами. – Даламар многозначительно взглянул на Карамона. – Ни он, ни братья не должны ничего заподозрить. Если отец узнает, он помешает тебе уйти. Подожди, – Даламар ухватился за Палина, – возьми себя в руки.
У Палина было сухо во рту, он попытался проглотить стоявший в горле ком, пощипал щеки, чтобы вернуть им цвет, рукавом смахнул со лба пот.
Покусав губы, чтобы они не дрожали, он отвернулся от Даламара и подошел к братьям.
– Ну что ж, братья, – начал он, заставляя себя улыбнуться, – я всегда стоял на пороге трактира, махая вам вслед, когда вы уходили на какую-нибудь битву. Похоже, теперь наступил мой черед.
Танин и Стурм обменялись быстрыми, горящими взглядами, и Палин осекся. Три брата были очень близки и понимали друг друга, как самих себя.
«Нет, невозможно их обмануть», – горько подумал Палин. Посмотрев в их глаза, он понял, что так и есть.
– Братья мои, – прошептал Палин, протянув к ним руки. Он обнял их, притянув к себе. – Не говорите ничего, просто не удерживайте меня! Отец не должен понять. Для него это будет очень тяжело.
– Но я сам не понимаю, – сурово произнес Танин.
– Замолчи! – прошептал Стурм. – Пусть мы оба не понимаем. Но разве это важно? Разве наш братишка хныкал, когда мы уходили на первую битву? – Он обхватил Палина огромными руками и крепко сжал. – Счастливо тебе, малыш, береги себя и... и... возвращайся... скорее. – Стурм замотал головой, отвернулся и поспешно отошел, вытирая глаза и бормоча что-то вроде «от этих чертовых заклинаний хочется чихать».
Но Танин, старший, стоял и строго смотрел на Палина. Тот взглянул на него с мольбой во взгляде, но Танин еще больше помрачнел.
– Нет, братишка, – сказал он, – ты меня выслушаешь.
Даламар видел, что рука молодого воина легла на плечо Палина. Эльф догадывался, о чем они говорят. Палин отступил, упрямо замотал головой, лицо его превратилось в бесстрастную маску, так хорошо знакомую Даламару.
Рука колдуна прикоснулась к ранам на груди. «Как похож он на Рейстлина! – подумал эльф. – Похож, но все-таки другой. Как сказал Карамон, они отличаются друг от друга, как белая луна от черной...» Тут он заметил, что Карамон направился к разговаривающим братьям. Даламар быстро встал у него на пути и положил тонкую руку на могучее плечо Карамона.
– Ты не сказал своим детям правду об их дяде, – заметил эльф.
– Я сказал, – ответил Карамон, краснея, – столько, сколько считал, им следует знать. Я старался показать им обе стороны Рейстлина.
– Ты сослужил им плохую службу, особенно одному из них, – холодно произнес Даламар, посмотрев на Палина.
– Что я мог сделать? – сердито спросил Карамон. – Когда стали складываться легенды о его самопожертвовании ради мира, о его смелом проникновении в Бездну, чтобы спасти леди Крисанию из лап Темной Королевы, – что я мог сказать? Я говорил им, как все происходило. Говорил им правду о том, что Рейстлин обманул Крисанию, что он соблазнил ее, если не физически, то духовно, и провел ее в Бездну. Я говорил, что, когда она ему стала бесполезна, он бросил ее и оставил умирать в одиночестве. Танис говорил им то же самое. Но они верили в то, во что хотели верить... Как и мы сами, я думаю, – добавил Карамон, виновато взглянув на Даламара. – Я заметил, что вы, волшебники, не стремитесь развенчать эти истории!
– Они нам пошли на пользу, – сказал Даламар, пожав плечами. – Из-за легенд о Рейстлине и его «жертве» люди больше не боятся магии, колдунов не ругают. Наши школы процветают, услуги волшебников пользуются спросом. Нас даже пригласили в Каламан строить там новую Башню Высшего Волшебства, – эльф печально улыбнулся, – смешно, не правда ли?
– Что?
– Своим поражением твой брат достиг того, к чему стремился, – Даламар усмехнулся, – в известном смысле он стал богом...
* * *
– Палин, я настаиваю, объясни, что происходит.
– Ты слышал, о чем была речь, Танин, – уклонился от прямого ответа Палин, кивнув на Юстариуса, который разговаривал с Карамоном. – Мы собираемся в путешествие к Башне Высшего Волшебства в Палантас, где находится запертая Дверь... в которую мы хотим заглянуть... Вот и все.
– А я отважный гном! – рявкнул Танин.
– Иногда ты рассуждаешь, как он! огрызнулся Палин, потеряв терпение, сбрасывая с плеча руку брата.
Танин побагровел. В отличие от добродушно-веселого Стурма Танин вместе с материнскими кудрями унаследовал и ее характер. К тому же он серьезно относился к роли Старшего Брата, чересчур серьезно, по мнению Палина. «Но это потому, что он меня любит», – напомнил себе Палин.
