– Да уж, они тебя взяли за одно место, – сказал Брюс, поджимая губы.
– Ага, – Марко снял куртку, повесил ее на спинку скамейки. Было лето, и вечера стояли теплые.
– Что делать будешь?
– Не знаю.
– Ты можешь попросить их ссудить тебе еще немного, поддержать на плаву, пока дела не улучшатся, – предложил Брюс. – Заварил кашу, так не жалей масла.
– Сомневаюсь, что они захотят это делать.
Брюс посмотрел ему в глаза.
– Почему нет? Не будь пентюхом. Просто спроси. Вытащи себя из этой ямы. Не сдавайся без боя. Им самим выгодно защищать свои инвестиции. По крайней мере, дай им такую возможность.
Марко подумал. Как бы он ни противился этой мысли, было бы разумно пойти к Ричарду и рассказать ему честно, что фирма в беде. Он мог бы попросить, чтобы это осталось между ними, чтобы они не беспокоили Энн и Элис. В конце концов, компании рушатся каждый день. Такая уж экономика. Времена теперь гораздо жестче, чем когда начинал Ричард. Конечно, Ричард никогда с этим не согласится. По крайней мере, вслух.
– Попроси тестя, – советовал Брюс. – Не ходи в банк.
Марко не сказал Брюсу, что уже был в банке. Несколько месяцев назад он заложил дом. Он сказал Энн, что ему нужны деньги на дальнейшее расширение, и она не стала задавать вопросов. Он заставил ее пообещать, что она не расскажет родителям. Он сказал, что те и так слишком сильно суют нос в их дела.
– Может быть, – ответил Марко.
Он думал об этом два дня. Плохо спал. Наконец решился пойти к тестю. По финансовым вопросам, касающимся родителей Энн, он всегда обращался к Ричарду. Это было требование Ричарда. Марко набрался храбрости, позвонил ему и предложил выпить где-нибудь. Ричард казался удивленным, но предложил бар в своем клубе. Ну конечно. Все всегда должно происходить на его гребаной территории.
Марко нервничал, когда приехал, и быстро опустошил свой стакан. Когда на дне, кроме льда, почти ничего не осталось, он попытался пить медленнее.
Ричард пристально посмотрел на него.
– В чем дело, Марко? – спросил он.
Марко поколебался.
– Бизнес идет не так хорошо, как мне бы хотелось.
Ричард мгновенно принял озабоченный вид.
– Насколько все плохо? – спросил он.
Именно это Марко больше всего и бесило в тесте. Он всегда пытался унизить. Никогда не давал Марко сохранить лицо. Не умел быть великодушным.
– В значительной степени, – ответил Марко. – Я потерял некоторых клиентов. Другие не заплатили. Мне бы сейчас не помешала текущая наличность.
– Ясно, – произнес Ричард, цедя свой напиток из стакана.
Повисла долгая тишина. Он не собирался предлагать первым, понял Марко. Он хотел, чтобы Марко просил. Марко оторвал глаза от стакана и взглянул в суровое лицо отчима.
– Не мог бы ты ссудить мне еще немного, чтобы пережить трудности? – спросил он. – Мы могли бы оформить это как настоящую ссуду. На этот раз я заплачу проценты.
Марко не допускал мысли, что тесть может отказаться. Он думал, Ричард не осмелится, иначе что тогда станет с его дочерью? Больше всего он боялся унижения, того момента, когда ему придется просить и он будет всецело во власти Ричарда.
Ричард холодно посмотрел на него.
– Нет, – ответил он.
Даже тогда Марко не понял. Он подумал, Ричард отвечает «нет» на его слова о процентах.
– Нет, правда. Я готов заплатить проценты. Скажем, сто тысяч.
Ричард наклонился в кресле, нависая над столиком между ними.
– Я сказал нет.
Марко почувствовал, как жар поднимается по шее и лицо вспыхивает. Он промолчал. Ему не верилось, что Ричард говорит серьезно.
– Мы больше не дадим тебе денег, Марко, – сказал Ричард. – И мы не будем тебе ничего ссужать. Выпутывайся сам, – он удобнее устроился в кресле. – Я сразу распознаю неудачную инвестицию.
Марко не знал, что ответить. Он не собирался умолять. Когда Ричард принимал решение, он стоял на своем. И тогда он явно уже принял решение.
– Элис со мной согласна, мы уже договорились, что больше не будем оказывать тебе финансовой поддержки, – добавил Ричард.
«А как же твоя дочь?» – хотелось спросить Марко, но он не смог выдавить ни слова. А потом он понял, что уже знает ответ.
Ричард расскажет обо всем Энн. Он расскажет дочери, какой неправильный она сделала выбор, когда вышла замуж за Марко. Ричарду с Элис он никогда не нравился. Они терпеливо ждали этого дня. Они хотели, чтобы Энн от него ушла. Взяла ребенка и ушла. Именно этого они и хотели.
Марко не мог этого допустить.
Он резко встал, стукаясь коленями о столик.
– Хорошо, – сказал он. – Сам справлюсь.
Он повернулся и вышел из клуба, вне себя от гнева и стыда. Он расскажет Энн первым. Расскажет, какой ублюдок ее отец.
Близился вечер. У него оставалось время еще раз выпить, прежде чем идти домой. Он зашел в свой бар, где пропустил стаканчик, а потом отправился к реке. Брюс был уже там, на скамейке. Тогда-то это и произошло. Момент, после которого уже ничего нельзя было повернуть вспять.
30
– Хреново выглядишь, – сказал Брюс, когда Марко сел рядом с ним на скамейку.
Марко пребывал в оцепенении. Ему понадобилась вся его смелость, чтобы попросить, но он и не предполагал, что Ричард откажет. Его фирму еще можно было спасти, Марко был в этом уверен. Да, у него были долги, клиенты, которые не заплатили. Но он готовился заключить новые контракты, ему просто требовалось больше времени. Все еще могло закончиться хорошо, если бы у него были деньги, чтобы продержаться. Он еще не утратил амбиций. Еще верил в себя. Ему нужно было только немного пространства, чтобы вздохнуть свободнее. Ему нужны были деньги.
– Мне нужны деньги, – сказал Марко Брюсу. – Знаешь каких-нибудь ростовщиков? – это было только наполовину шуткой. Он понимал, каким отчаявшимся, должно быть, выглядит.
Но Брюс воспринял его слова серьезно. Он искоса посмотрел на Марко.
– Нет, я не знаю ни одного ростовщика. И в любом случае тебе они не нужны.
– Ну, тогда я не знаю, что еще мне делать, – ответил Марко, отбрасывая со лба волосы и сердито глядя на реку.
– Ты мог бы объявить себя банкротом, начать все заново, – предложил Брюс после некоторого размышления. – Многие так делают.
– Не могу, – упрямо ответил Марко.
– Почему? – спросил Брюс.
– Потому что это убьет жену. Она… она сейчас такая ранимая. После родов. Ну, ты понимаешь, – Марко наклонился вперед, оперся локтями о колени и спрятал лицо в ладонях.
