Бумажная волокита продолжалась ровно год. Весной 1553 г. графу фон Эберштейну удалось сдвинуть дело с мертвой точки. Кардиналы Фаненсис, Мафей и папская курия в течение нескольких месяцев вели оживленную переписку о «нашем Иоганне Штейнберге» и об условиях соединения Православной и Католической церквей. Кардинал Мафей составил меморандум, в котором, в частности, предусматривались следующие условия подчинения Москвы Риму: «1. Великий Князь, как только он будет назван Папой царем, должен послать свои официальные грамоты с клятвой в верности и послушании Папе и Святому престолу. 2. Каждому вновь выбранному Папе в первый год понтификата царь должен по обычаю прежних князей присылать свои грамоты, чтобы в той же верности и послушании присягнуть. 3. Глава Московского царства должен избираться в наследном порядке, но подтверждение в избрании получить от Папы, который передаст ему палиум как главе государства и легату, и после подтверждения Царь сам лично или через своего уполномоченного принесет присягу верности и послушания. И из-за большой удаленности Московской провинции глава церкви передаст архиепископам палиум и подтвердит назначение других епископов от имени Папы и себя как его легата. 4. Царь и глава церкви поклянутся приложить все усилия, чтобы русская церковь с римской как с матерью всех нынешних церквей была объединена в мире по возможности быстро и спокойно. 5. Всему христианскому миру пойдет на пользу, когда Папа и другие кардиналы будут использовать свой авторитет, чтобы хранить крепкий мир с великим князем московским, королем польским, немецким орденом и сословиями Лифляндии. Совместными усилиями будет удобнее и легче направить оружие против турков и татар»
.
Обмен посланиями был прерван кончиной кардинала Бернардо Мафея (16 июля 1553 г.), но уже в сентябре Штейнберг и фон Эберштейн действовали через брата покойного — кардинала Марка Антонио Мафея. С его помощью они заручились поддержкой Джованни де Каппи, кардинала Тренийского. Де Каппи выразил согласие оказать посильное содействие в решении вопроса и написать письма к русскому царю, императору Карлу V, королю Фердинанду I и польскому королю. Удалось ли кардиналу осуществить свое намерение — не известно, но 10 декабря 1553 г. он скончался. На этом сведения об участии Штейнберга и графа фон Эберштейна в «русском проекте» обрываются. Они, видимо, вышли из дела
.
Сен-Жермен-ан-Лэ — Феррара (январь 1554 г. — конец 1557 г.)
После неудачи в Риме контракт, заключенный между Шлитте и Штейнбергом, потерял силу, и полномочия были возвращены Гансу Шлитте. Уже «в день обращения Павла», то есть 12 января 1554 г., саксонец обратился с письмом к датскому королю. Называя себя «московским посланником», он испрашивал у Христиана III аудиенции для некого Берварда Бернера, которому поручил обсудить вопрос, касавшийся отправления в Россию искусных ремесленников. Шлитте жаловался в письме на жителей Любека, которые закрыли ему все пути и дороги, так что он «ни через какое место не может проехать», и сетовал, что «телесная немочь», которую он приобрел «от долгого тяжкого заключения», все еще не позволяет ему «путешествовать сухим путем»
.
В течение пяти месяцев Бервард Бернер старался выполнить поручение Шлитте, однако все усилия оказались тщетны. В письме от 27 мая 1554 г. он сообщил королю Христиану III, что неожиданно «встретил помеху» и перепоручил это дело своему другу Левину фон Оберх
. Миссия фон Оберха, по-видимому, также натолкнулась на какие-то препятствия и не была доведена до конца.
Следующие известия о деле Шлитте относятся к весне-лету 1555 г. По сообщению Фейта Зенга, саксонец отправился во Францию в сопровождении Георга Гогенауэра из Аугсбурга. Для успеха предприятия Антону Фуггеру пришлось заручиться поддержкой императора. Это обошлось банкиру в очень крупную сумму: он сжег в камине вексель Карла V на сумму, которая обеспечила победоносный поход императорских войск в Тунис. Карл V сдержал слово. Во время визита во Францию он посетил сокровищницу Генриха II и, осматривая несметные сокровища короля, отметил, что «знаком с одним ткачом из Аугсбурга, которому ничего не стоит купить все это»
. Вскоре Шлитте и его компаньон получили аудиенцию у Генриха II в Сен-Жермен-ан-Лэ. Король поставил свою подпись на трех посланиях, адресованных русскому царю, шведскому королю Густаву I Вазе и султану Сулейману II Великолепному
.
В Париже к Шлитте и Гогенауэру присоединился Ганс Фоглер Младший, родом из Цюриха, названный Зенгом «слугой маркграфа Альбрехта». Ганс Фоглер Младший известен как изобретатель барабанного станка для штамповки монет. Такой станок был установлен в Цюрихе в начале 1550-х гг.
. Фоглер имел при себе письма от маркграфа «к родственникам его княжеской милости», под которыми, видимо, подразумевались Глинские. Как сообщает Фейт Зенг, в том же году Шлитте послал Гедиона Виндиша, родом из Кауфперена, с письмом к Ивану IV. Письмо, видимо, содержало уведомление о готовности Шлитте выполнить условия контракта. Удалось ли гонцу передать грамоту царю, остается неясным.
В начале 1556 г. Ганс Шлитте, Гогенауэр и Фоглер отправились из Франции в Венецию, намереваясь воспользоваться письмом французского короля к Сулейману II Великолепному и переправиться в Россию через Стамбул. В Венеции в то время был «мор», и им пришлось вернуться в Феррару. Шлитте и его спутники оказались без денег. В Ферраре они познакомились с Фейтом Зенгом, «купцом из Нюремберга» (Нюрнберг), и взяли у него в долг некоторую сумму.
В то время, когда Шлитте находился в Италии в крайне стесненных денежных обстоятельствах, из-под пресса анонимного германского типографа вышел документ с текстом послания Ивана IV к императору Священной Римской империи, в котором от имени царя выражалась просьба о присылке мастеровых людей в Россию. Исследователи считают, что послание было создано Гансом Шлитте в личных целях. Однако анализ текста дает основание утверждать, что документ отражал интересы Дома Фуггеров.
В послании повторялись в общих чертах условия соглашения, предложенного Карлу V во время «кровавого сейма» 1547–1548 гг. Документ предусматривал воссоединение католической и православной Церквей, гарантировал заключение Россией вечного мира со всеми христианскими соседями, «с коронами Польской и Шведской, а также с Литвою, Ливониею и Финляндиею». В случае войны с турецким султаном автор проекта обещал предоставить в распоряжение императора и содержать за свой счет в течение 5 лет войско в 30 000 всадников. Помимо этого, давалось обязательство передать «прежде обещанные» 750 000 талеров чистым золотом для помощи Священной Римской империи в войне против «неверных». Операция передачи денег предусматривалась с соблюдением всех юридических формальностей через контору банка Фуггеров в «Анторфе» (Антверпене). По условию соглашения, беспроцентный заем переходил в полное распоряжение банка Фуггеров сроком на 20 лет. «Все эти деньги должны [находиться] у господ Фуггеров, которые [могут] обращать и употреблять их себе на пользу, по своему усмотрению и желанию», при этом 5 процентов с оборота капитала (35 700 талеров) ежегодно поступают в специальный фонд накопления средств на военные расходы. Если в течение 20 лет поход на турок не состоится, то фонд остается в собственности империи. Автор проекта охарактеризовал Антона и Иоганна Фуггеров «самыми богатыми и благосостоятельными частными (людьми) в мире». Выплата долга гарантировалась под залог «недвижимого и движимого имущества названных господ Фуггеров как (прямых) должников»
.
