Жесткая позиция Китая усиливалась активным вмешательством других стран
. Подобно тому как в 1895 г. Россия убеждала Цинов не уступать свои маньчжурские порты Японии, теперь настала очередь Японии и Великобритании поддерживать территориальную целостность Китая перед лицом посягательств со стороны России. В феврале 1901 г. министр иностранных дел Японии обратился к посланнику Великобритании, сэру Эрнесту Сэтоу, и предложил «эффективную оппозицию [требованиям России] путем объединения с другими странами»
. В то же время влиятельные наместники Янцзы Чжан Чжидун и Лю Куни тоже усиленно сопротивлялись любым попыткам уменьшить власть Китая над Маньчжурией. Первый из них рассуждал: «Если Россия рассердится, мы потеряем только три восточные провинции, но если все остальные державы рассердятся, мы лишимся сразу восемнадцати провинций»
. Когда 25 октября 1901 г. умер Ли Хунчжан, Петербург потерял своего единственного влиятельного друга в китайском правительстве
.
Англо-японский союз взбудоражил Петербург. Витте, Ламздорф и Куропаткин все больше беспокоились о дипломатической изоляции своего правительства на Дальнем Востоке, и новый посланник в Пекине Павел Лессар получил указания ускорить переговоры
. В конце концов 26 марта 1902 г. в китайской столице было подписано соглашение. Россия обязалась эвакуировать Маньчжурию в три этапа. Через шесть месяцев, 9 сентября 1902 г., армия должна была покинуть юго-западную часть Мукденской провинции. 26 марта 1903 г. войска оставляли остальную территорию Мукденской и Гиринской провинций. Третья-провинция, Хэйлунцзян, должна была быть очищена 29 сентября 1903 г. Остальные условия были значительно мягче, чем те, которые Витте изначально предложил Янь Ю в Пекине четырнадцатью месяцами ранее: особое положение России в Маньчжурии было подтверждено, но царь не мог существенно вмешиваться во внутренние дела провинции, после того как китайское правление будет восстановлено
. Лессар сожалел: «На первый взгляд это немного». Но у России не было альтернативы, рассуждал он далее. Оставшись в Маньчжурии, она бы надолго настроила против себя Китай, и это привело бы к «непрерывной борьбе», которой «пользовались бы все наши недоброжелатели для своих целей». «Все иностранные представители, кроме французских, давали враждебные нам советы, китайцы их слушали и все более и более приходили к убеждению, что мы их единственные недруги, и наконец, под влиянием англо-японского соглашения, стали мечтать даже об удалении нас из Маньчжурии при помощи иностранцев без всяких условий».
Однако не все было потеряно. Лессар отмечал, что в соглашении имелась оговорка, предусматривающая возможность неисполнения его условий: Россия могла приостановить эвакуацию в случае каких-либо беспорядков
.
ГЛАВА 12.
ПОСЛЕДНИЙ РАУНД
Когда Россия пообещала эвакуировать Маньчжурию, Восточная Азия начала терять в глазах русских свое очарование. К 1902 г. даже те, кто когда-то, как, например, Ухтомский, с энтузиазмом настаивали на восточном пути России, стали осторожнее в своих высказываниях. Периодические издания, за исключением газеты Ухтомского «Санкт-Петербургские ведомости», теперь освещали более близкие зарубежные события — на Балканах и на Ближнем Востоке. Что касается Маньчжурии, огромные расходы на КВЖД подвергались все большей критике. По мнению многих русских, внутренние проблемы были важнее дорогостоящих авантюр на Тихоокеанском побережье. В редакционной статье в феврале 1903 г. Суворин убеждал: «Все дело идет о коренной России, и сюда необходимы образовательные и материальные средства. <…> Широкие планы на Дальнем Востоке необходимо отложить до поры до времени. Нам надо существенное, близкое, а не дальнее, не будущая история, а настоящая, не журавль в небе, а хоть синица в руках»
.
По мере того как газеты все смелее нападали на дальневосточные предприятия министра финансов, его недруги при дворе и среди чиновничества изо всех сил старались подорвать его авторитет
. Дело усугублялось еще и затянувшейся рецессией в России
. Хуже всего было то, что Витте постепенно терял свое влияние на царя. В первые годы правления Николая его почтение к памяти отца и недостаточная уверенность в себе позволяли Витте добиваться своего. Теперь, когда император уверился в своих способностях, властность министра финансов стала вызывать его недовольство
.
Для царя, однако, все еще была жива мечта об Азии, и его интерес к ней возродился с неожиданной стороны. Все началось в 1896 г. с лесной концессии в Корее. В то время Петербург играл ведущую роль в делах королевства, и российских предпринимателей всячески поощряли завоевывать там позиции. Это и сделал купец из Владивостока, Юлий Бриннер, который получил право на освоение массивной лесной полосы на берегах рек Ялу (Ялуцзян) и Туманган вдоль северной границы Кореи. Дело так и не сдвинулось с мертвой точки, и через год он избавился от этой концессии
.
В 1899 г. проект оказался в руках группы инвесторов, состоявшей из аристократов и гвардейских офицеров с тесными связями при дворе. Главными в этой группе были Владимир Вонлярлярский, кавалергардский полковник, ставший предпринимателем, и Александр Безобразов, бывший капитан того же полка. Вонлярлярский был в очень хороших отношениях с Вячеславом Плеве, будущим министром внутренних дел, а также с великим князем Александром Михайловичем. Он использовал эти связи, чтобы попытаться заинтересовать Витте и императора своей «Восточно-азиатской промышленной компанией», которая создавалась по образцу Британской Ост-Индской компании и к тому моменту превратилась в любопытный гибрид коммерции и геополитики
.
Витте увидел в этом предприятии угрозу собственным дальневосточным проектам и не поддержал его. Однако эта идея завладела воображением Николая II. В течение нескольких последующих лет он время от времени занимался этим проектом: то выделял средства на разведку региона, на который распространялась концессия, то лично приобретал акции. Его шурин проявил еще больший энтузиазм. Александр Михайлович, который выступал в роли посредника Вонлярлярского перед Николаем, написал в 1899 г. докладную записку, в которой излагал аргументы в пользу использования компании для завоевания влияния в Северной Корее. Он предупреждал императора: «Рано или поздно нам придется считаться с Японией; лучше теперь же поставить наши взаимные интересы в определенные рамки, чтобы не было ничего недосказано»
.
Тем не менее Витте удалось воспрепятствовать потенциальному сопернику, и в течение следующих двух лет «Восточноазиатская промышленная компания» постепенно угасала. Затем неожиданно в январе 1903 г. царь дал указание министру финансов втайне открыть кредит на два миллиона рублей «для целей, известных Его Величеству», на имя гвардии капитана Безобразова, который к тому времени стал главным лицом компании. Николай добавил, что Безобразов вряд ли потратит всю сумму, но большие средства были необходимы «для придания веса и значения порученному мною делу». В чем именно состояло его задание, не указывалось
.
В предшествующие месяцы Безобразов усиленно втирался в доверие к царю. Они часто подолгу беседовали вдвоем. Николаю очень импонировали его оптимизм и энтузиазм в отношении места России на Востоке, которые выгодно отличались от унылого пессимизма царских министров
.
