В Шотландии, как это было и в Англии в досаксонские времена, многие из земель, которые потенциально были наилучшими для земледелия, еще оставались в виде необработанных болот, покрывающих дно долин, в то время как крестьяне старательно погоняли свои упряжки на бесплодных склонах холмов. Огромные плуги примитивной конструкции были деревянными, за исключением лемеха и резака, и обычно изготовлялись самими фермерами; их тянули по косогору 8 или 10 маленьких и тощих быков, понукаемых ударами и резкими окриками полдюжины возбужденных фермеров. Кортеж благодаря объединенным усилиям людей и животных процарапывал пол-акра в день.
Несколько фермеров обычно обрабатывали свои земли совместно и делили прибыль по системе чередования участков (делянок); каждый фермер требовал урожай одного участка, и каждый новый урожай он получал с иного участка. Одна ферма, уплачивающая 50 фунтов чистой ренты или ее эквивалент продуктами, могла иметь полдюжины или больше держателей, среди которых земля распределялась каждый год по жребию. Такая система и непостоянные условия ежегодной аренды, даваемой лэрдом, делали невозможными какие-либо сельскохозяйственные улучшения. Ссора внутри группы объединившихся фермеров также часто задерживала общую обработку на целые недели. Фермеры должны были ждать каждое утро, пока лентяй или более сердитый из их соседей прибудет, чтобы присоединиться к примитивной обработке поля.
Ферма, кроме того, была разделена на приусадебные и отдаленные участки. На приусадебные участки деревушки расточались все удобрения, которые могли быть собраны на месте, включая иногда солому, покрывающую дерн на крыше хозяйской хижины. Но дальние участки, составлявшие, возможно, три четверти обшей пахотной земли, оставались неудобренными и использовались как пастбище для скота 8 или 10 лет подряд, а затем их косили один-два года, после чего вновь превращали в пастбище. Эта система была чрезвычайно неэффективной по сравнению с трехпольной системой, обычной для английских открытых полей, но нечто похожее на нее встречалось в некоторых частях Западной Англии, Уэльса, Корнуолла и Ист-Райдинга.
Шотландский урожай состоял из овса, являвшегося основной пищей, и ячменя для приготовления ячменных лепешек или шотландского эля, остававшегося здоровым национальным напитком шотландца-южанина до тех пор, пока не произошло зловещее вторжение виски из Горной области. Для домашней кухни выращивались капуста, горох и бобы. Но турнепс и кормовые травы для скота были еще неизвестны, а картофель выращивался лишь немногими садовниками в качестве приправы к мясным кушаньям лэрда, но еще не возделывался фермерами в качестве сельскохозяйственной культуры и не стал пищей народа.
В результате господства этих примитивных традиционных
способовобработки, сохраняемых самим народом, последний почти всегда находился на грани голодания. Урожай при таких методах земледелия был немногим больше количества посеянного зерна.
Лэрды были прочно скованы своей собственной бедностью и не могли помогать ни себе, ни своим держателям. Однако именно лэрды теперь, в начале нового столетия, научились и извлекать пользу из коммерческих отношений, введенных унией, и революционизировать систему земледелия, и способствовать благосостоянию всех классов.
Последние шесть лет царствования Вильгельма III были «дорогими годами» в шотландской памяти – шесть лет подряд держалась ужасная погода, при которой урожай не мог вызреть. Страна не имела средств для того, чтобы покупать продовольствие за границей, поэтому народ погибал от голода. Число обитателей многих приходов уменьшилось до половины или трети прежнего количества. Это тяжелое испытание, от которого нация медленно оправлялась в течение тех лет, когда обсуждался договор об унии, исказило перспективу для северного британца, углубило его предрассудки и сгустило его политические страсти, особенно в отношении к ненавистному англичанину, который наблюдал, как добрые шотландцы умирают от голода, и не пошевелил пальцем, чтобы спасти их. К счастью, неурожайные годы царствования Вильгельма III сменил цикл плодородных лет царствования королевы Анны. Затем в 1709 году, после того как уния благополучно была проведена, плохой урожай опять вызвал голод, обезлюдение ферм и деревушек и переполнение деревень нищими. До тех пор пока не были полностью изменены способы земледелия, один сезон дурной погоды всегда мог привести к таким последствиям.
При этих обстоятельствах главным источником земледельческого богатства в отличие от простого поддержания существования были овцы и рогатый скот. Овечья шерсть поддерживала местное суконное производство, а овцы и скот продавались в больших количествах в Англию. Скотоводство процветало главным образом в Галлоуэе, но даже Галлоуэй с трудом оправлялся от опустошении, произведенных среди поголовья скота горцами и другими эмиссарами «отечески заботливого» правительства. Подсчитано, что в 1705 году Шотландия продала в Англию 30 тысяч голов рогатого скота; обычная цена была от одного до двух фунтов стерлингов за голову. Среди немногочисленных источников богатства шотландского лэрда эта продажа шотландского скота была одним из наиболее важных. Овцы и рогатый скот были мелкими даже по сравнению с мелкими английскими животными этого периода. Пастбищем для них по большей части служило необработанное вересковое поле. Из-за отсутствия оград скот запирался на всю ночь. Большую часть скота, оставшегося непроданным на южные английские пастбища, с приближением зимы, к Мартынову дню, приходилось резать, так как корнеплодов не было и даже сена не хватало, чтобы прокормить скот зимой. В течение следующих 6 месяцев джентри питались солониной, а на обеденном столе крестьянина мясо в любое время года появлялось редко. С наступлением запоздалой шотландской весны бедных животных, ставших совершенными скелетами после длительного зимнего заточения в темноте на рационе из соломы или вареной мякины, выводили обратно из хлева на пастбище; это была жалкая процессия – фермерам приходилось при этом одних животных поддерживать с боков, а других – просто выносить на руках. Эта ежегодная церемония удачно называлась «поднятие».
В материальном отношении уровень жизни в Шотландии был очень низок, но тяжкие лишения не сокрушили дух народа. Простой народ решительнее, чем в более богатой Англии, стремился избежать получения милостыни. Система закона о бедных была в обеих странах совершенно различной. В Англии бедные были со времен царствования Елизаветы обузой для общины; их содержали на принудительные приходские налоги, которые составляли к концу царствования Анны миллион фунтов в год, что тогда считалось тяжелым национальным бременем. В Шотландии не было принудительного налога, и помощь бедным была обязанностью не государства, а церкви. Пожертвования на бедных, сделанные частными лицами, объявлялись в церкви, а иногда увековечивались на досках, висевших на ее стенах. В церкви также стоял ящик для бедных, который бережливые шотландцы постоянно наполняли, по большей части скверной местной медной монетой – наряду с небольшим количеством хорошей монеты. Во многих приходах, хотя и не во всех, существовали специальные лица из мирян, занимавшиеся делами церкви, – так называемые дьяконы. В обязанности дьякона входило и распределение пожертвований среди нуждающихся, которые по большей части искренне не хотели получать такое пособие. Люди, которые сами были отчаянно бедны, считали своим долгом избавить своих родственников от необходимости получения такого пособия и заботы о них великодушно принимали на себя.
