Во время пожара сгорело 89 церквей, включая старый готический собор. Если им суждено было погибнуть, то нельзя было выбрать более удачное время для этого всесожжения, потому что Кристофер Рен, только что достигший расцвета своих творческих сил, входил в моду при дворе и в Сити. Его гений наложил свой отпечаток на церковную архитектуру нового Лондона. Его церкви, пережившие общую реконструкцию улиц Лондона, стоят на тех же улицах (1939), свидетельствуя о широком классическом величии этого века и о величии человека, создавшего их на месте расположения их средневековых предшественников.
Реконструкция собора Св. Павла была результатом общих усилий, достойных великой нации. Для этих целей парламентом был вотирован налог на уголь, ввозимый в лондонский порт. Величайшее творение спокойно, из года в год, росло ввысь, несмотря на все волнения в связи с папистским заговором, несмотря на революцию и войны Мальборо. Создание его было завершено в период расцвета славы королевы Анны, за 12 лет до смерти его зодчего.
Новый собор Св. Павла был выстроен из белого портлендского камня, доставленного морем непосредственно с каменоломен этого удивительного полуострова. Хотя эти каменоломни были известны уже давно, но только во времена Стюартов портлендский камень вошел в широкое употребление. Добыча огромного количества камня, потребовавшегося для этого колоссального творения Рена, открыла новые перспективы для «острова Портленд» и его населения. Началась разработка обширных каменоломен, были сооружены дороги и молы. Крупные суммы тратились на «жалованье агентам, начальникам пристаней, на ремонт дорог, молов и кранов и на выплату вознаграждения людям, присланным из Лондона для наблюдения за ремонтными работами и для руководства ими, а также для контроля над ходом работ на каменоломнях и для урегулирования различных вопросов, касающихся отношений с жителями острова».
С этого времени белый портлендский камень играл важную роль в архитектурной истории Англии; на мой взгляд, он так же хорошо гармонирует с холодной величавостью монументального творчества Рена и Гиббса, как теплый тон красного кирпича с уютной интимностью жилых домов того же периода.
Глава X Англия времен Дефо
Когда нам нужно составить представление о повседневной жизни Англии времен королевы Анны, мы обращаемся к написанному по данному поводу Даниэлем Дефо, который в одиночестве разъезжал по стране, внимательно наблюдая ее жизнь. Одной из его целей было объехать Британию и собрать некоторые сведения; в конце каждого дня путешествия в гостинице какого-нибудь небольшого городка он писал письма своему хозяину, Роберту Харли, который, как и сам Дефо, был предпринимателем и любителем точной информации, тайно полученной. В этих письмах он излагал взгляды местных жителей. В воскресенье он посещал диссидентскую часовню, где наблюдал своих единоверцев и узнавал об их делах. Будучи не только предпринимателем, но и нонконформистом (конечно, не того типа нонконформистом, совестливость которого вошла в поговорку), Дефо мог угодить каждому, кроме пуританина, предпочитавшего прочные доморощенные изделия показной роскоши.
Подобно Коббету, который сто лет спустя также разъезжал по Англии и писал о ней, Дефо был реалистом и человеком из народа, но в отличие от своего преемника он не был ослеплен гневом против существующих властей, так как век Анны был прелюдией к долгому периоду довольства, а Дефо, больше даже, чем Свифт, был типичным представителем своего времени. Дефо-предприниматель приветствовал наступление эры делового процветания столь же искренне, как Коббет – обездоленный йомен – оплакивал сельское прошлое. Дефо первый усовершенствовал искусство репортера; и даже его романы, такие, как «Робинзон Крузо» и «Молль Флендерс», являются воображаемым репортажем о повседневной жизни – на пустынном ли острове или в воровском притоне. Поэтому то, что сообщает этот человек об Англии времен царствования Анны, является для истории подлинным сокровищем, ибо Дефо был одним из первых людей, взглянувших на старый мир проницательными глазами современного человека. Его рассказ может быть проверен и дополнен большим количеством других свидетельств, но он занимает центральное место в наших мыслях и представлениях.
Эта картина Англии, нарисованная Дефо с таким богатством прозаических деталей, создает теперь представление о здоровой национальной жизни, в которой город и деревня, земледелие, промышленность и торговля были гармоничными частями единой экономической системы. Правда, многое из административного механизма управления – особенно «несчастные гнилые местечки», которые Дефо ненавидел, – являлось уже антикварным хламом, слишком свято сохраняемым. Но в течение многих лет ни один голос не высказался за реформу, потому что принцип свободы, уважавшийся тогда в Англии, допускал процветание частной предприимчивости и давал возможность новым росткам пробиваться сквозь старые заросли. Бюрократизм тех дней не мог подавить экономической инициативы, свойственной этому острову.
При таком устройстве Англия процветала и в основном благоденствовала даже во время войны, что отчасти объяснялось хорошими урожаями и дешевизной продовольствия в первую половину царствования Анны. Только в последние три года десятилетней борьбы с Францией (1702-1712) появились признаки нужды и недовольства, вызванные военными условиями. Впрочем, промышленность, земледелие и торговля – все продолжало развиваться; общество бессознательно двигалось к промышленному перевороту, который произошел в ближайшее столетие как следствие условий, описанных Дефо. Заморская торговля, речные перевозки – особенно каменного угля, – овцеводство и суконная торговля, национальная торговля сельскохозяйственной продукцией, которую вели оптовые торговцы, – на все это Дефо обращает особое внимание» ибо именно они давали многим землевладельцам возможность уплачивать земельный
налог, который был главным источником средств для войн Мальборо. Они ворчали, но платили до тех пор, пока война не была выиграна, а тогда они выпроводили вигов и заключили мир.
Верно, что сельские сквайры, сидя за октябрьским элем, проклинали финансистов и торговцев как экономических паразитов, спекулянтов и диссидентов за их стремление вмешиваться в политическую жизнь, которая была, по мнению сквайров, сферой интересов только земельных собственников. Но в экономическом отношении деятельность этих проклинаемых лиц удвоила ренту многих сквайров, о чем, конечно, они были отчасти осведомлены. К тому же закон о веротерпимости, редко, правда, упоминаемый без жалобы на испорченность века, дал стране и богатство, и спокойствие.
В царствование Анны и Георга I крестьяне и ремесленники еще продолжали вести прежний образ жизни, но при особо благоприятных условиях. Предприимчивые торговцы и посредники находили новые рынки для продуктов труда крестьянина и ремесленника, и уже многое было сделано для того, чтобы уменьшить ту бедность, в которой они жили в Средние века, не нарушая, однако, сельской простоты их привычек. Деньги, приобретенные торговлей, все чаще вкладывались в землю преуспевающими лендлордами, которые приобретали или увеличивали свои состояния в качестве пайщиков торговых предприятий. Такая взаимосвязь города и деревни, не разрушавшая еще старого социального порядка, придавала Англии времен королевы Анны прочную гармонию и силу, несмотря на внешнюю резкость противоречий между сектами и партиями.
