Эти данные говорят о том, что воздействие духа единства способно порождать духовные извращения, а достаточным моральным урегулированием является осуществление на практике добродетели терпимости. Истинным мотивом терпимости будет признание того, что все религии являются поисками общей духовной цели, и что хотя некоторые из этих поисков могут быть более развитыми и более правильными, чем другие, преследование «ложной» религии soi-disant
[594] «истинной» религией, по сути, противоречие в терминах, поскольку, увлекаясь преследованиями, «истинная» религия ставит себя в положение ложной и отрицает свои собственные верительные грамоты.
По крайней мере, в одном заслуживающем внимания случае подобная терпимость предписывалась пророком своим последователям на этом высоком основании. Мухаммед предписывал религиозную терпимость к иудеям и христианам, которые в политическом отношении подчинились светской власти ислама. Он давал подобное предписание именно на том основании, что две эти немусульманские религиозные общины, так же как и сами мусульмане, были «людьми Книги». Показательно, что этот замечательный дух терпимости, воодушевлявший первоначальный ислам, без специальной санкции со стороны самого пророка, впоследствии распространился и на зороастриицев, оказавшихся под властью мусульман.
Период религиозной терпимости, в который западное христианство вошло во второй половине XVII столетия, имеет свое происхождение в гораздо более циничном настроении. Он может быть назван периодом «религиозной терпимости» только в том смысле, что это был период терпимости к религиям. Если мы рассмотрим его мотивы, то его скорее следует именовать периодом иррелигиозной терпимости. В эти полстолетия католические и протестантские группировки достаточно неожиданно прекратили свою борьбу. Не потому, что они осознали греховность нетерпимости, но потому, что поняли, что ни одна из партий не может более выступать против другой. В то же время они, по-видимому, осознали, что уже не достаточно заботятся о поставленных на карту теологических вопросах, чтобы и дальше получать удовольствие от любых жертвоприношений ради них. Они отказались от традиционной добродетели религиозного «энтузиазма» (который по своему происхождению означает исполненность Божественным духом) и с тех пор стали рассматривать его как зло. Именно в этом духе английский епископ XVIII столетия описывал одного английского миссионера этого времени как «жалкого энтузиаста».
Тем не менее, терпимость, каким бы мотивом она ни руководствовалась, является превосходным противоядием от того фанатизма, который способно умножить воздействие чувства единства. Карой Немезиды
[595] за его отсутствие является выбор между чудовищными преследованиями и революционным отвращением к самой религии. Подобное отвращение выражено в наиболее известной строке Лукреция: «Tantum religio potuit suadere malorum» («Столько бедствий было из-за религии»)
[596], в вольтеровской фразе «Écrasez l'infâme»
[597] и в словах Гамбетты «Le cléricalisme, voilà l'ennemi»
[598].
* * *
Воздействие религии на касту
Мнение Лукреция и Вольтера о том, что религия сама по себе есть зло (и, возможно, одно из главных зол в человеческой жизни) может быть подкреплено упоминанием, заимствованным из анналов индской и индусской истории, того губительного влияния, которое религия, бесспорно, оказывала на жизнь этих цивилизаций в институте касты.
Этот институт, заключающийся в разделении общества на две или более географически смешанные группы людей, склонен утверждать себя, где бы и когда бы одна община не добивалась господства над другой, не обладая при этом ни способностью, ни желанием истребить подчиненную общину или же принять ее в состав своей социальной системы. Например, в Соединенных Штатах возникло кастовое разделение на господствующее белое большинство и негритянское меньшинство, а в Южной Африке — на господствующее белое меньшинство и негритянское большинство. На полуострове Индостан институт касты, по-видимому, явился результатом нашествия евразийских кочевников-арийцев на бывшие владения так называемой индской культуры в течение первой половины II тысячелетия до н. э.
Мы увидим, что этот институт касты не состоит в необходимой связи с религией. В Соединенных Штатах и Южной Африке, где негры отказались от религии предков и приняли христианство господствующих европейцев, разделение на церкви не соответствовало делению на касты, хотя черные и белые члены каждой из церквей отделены друг от друга в отправлении религиозного культа и в других видах социальной деятельности. С другой стороны, в случае Индии мы можем предположить, что с самого начала касты отличались одна от другой своей религиозной практикой. Однако очевидно, что это религиозное различие должно было усилиться, когда индская цивилизация развила сильное религиозное стремление, которое она передала своей преемнице. Не менее очевидно, что подобное воздействие религиозности на институт касты должно было резко усилить пагубность этого института. Кастовое разделение всегда находится на грани того, чтобы превратиться в социальное извращение, но когда оно усилено религиозной интерпретацией и религиозной санкцией, то непременно вырастает до чудовищных размеров.
В действительности, воздействие религии на касту в Индии породило беспримерное социальное извращение, выразившееся в появлении касты «неприкасаемых». При этом не было никаких эффективных попыток уничтожить касту «неприкасаемых» или хотя бы смягчить их положение со стороны брахманов, касты жрецов, ставших знатоками ритуалов всей системы. Это чудовищное положение сохраняется до тех пор, пока его не уничтожает революция.
Наиболее ранним из известных нам выступлений против кастовой системы было выступление Махавиры, основателя джайнизма, и Будды — около 500 г. до н. э. Если бы буддизму или джайнизму удалось покорить индский мир, от кастовой системы можно было бы освободиться. Однако оказалось так, что роль Вселенской церкви в последней главе истории упадка и разрушения индского мира сыграл индуизм — выскочка, являвший собой архаический синкретизм элементов новых и старых. Одним из старых элементов, которым индуизм дал новую жизнь, была каста. Не удовольствовавшись лишь сохранением этого старого извращения, он усовершенствовал его, и индусская цивилизация начала испытывать трудности от еще более тяжкого бремени касты, чем то, которое наложила на них предшествующая цивилизация.
В истории индусской цивилизации выступления против кастовой системы выразились в том, что люди откалывались от индуизма, привлеченные некоторыми иными религиозными системами. Некоторые из этих расколов возглавлялись реформаторами индуизма, которые основывали новые церкви, соединявшие в себе исправленные варианты индуизма и иные элементы. Например, Нанак
[599], основатель сикхизма, заимствовал элементы из ислама, а Раммохан Рай
[600] создал Брахмо самадж на основе комбинирования элементов индуизма и христианства. В обеих этих системах кастовая система отрицалась. В других случаях отступники совершенно отряхивали прах индуизма со своих ног и входили в состав исламской или христианской паствы. Подобные обращения в наибольшем масштабе происходили в тех районах, где в количественном отношении преобладали члены низших каст и угнетенных классов.
