5. Кара Немезиды за творчество: идолизация эфемерного технического средства
Рыбы, пресмыкающиеся и млекопитающие
Если обратиться теперь к рассмотрению идолизации технических средств, то мы можем начать с тех примеров, которые уже привлекали наше внимание и за которые последовало крайне жестокое наказание. В оттоманской и спартанской социальных системах главная техника пастухов человеческого стада или охотников за человеческой дичью подверглась идолизации наряду с теми институтами, через которые эта деятельность проводилась. Когда мы переходим от задержанных цивилизаций, порожденных человеческими вызовами, к задержанным цивилизациям, порожденным вызовами природы, то мы обнаруживаем, что идолопоклоннический культ техники заключает в себе всю их трагедию. Кочевники и эскимосы остановились в своем развитии по причине чрезмерной концентрации своих способностей на техниках пастушества и охоты. Одноколейное развитие их образа жизни приговорило их к регрессу в сторону анимализма, который является отрицанием человеческой разносторонности. Если мы заглянем сейчас назад в главы истории жизни на планете, предшествовавшие появлению человека, то столкнемся с иными примерами того же самого закона.
Современный западный ученый, который провел сравнительное исследование действия этого закона в нечеловеческой и человеческой средах, формулирует его в следующих выражениях:
«Жизнь начинается в море. Там она достигает чрезвычайной эффективности. Рыбы дают начало тем типам, которые столь удачны, что продолжают существовать в неизменном виде вплоть до наших дней (такие, например, как акулы). Восходящая линия эволюции, тем не менее, лежит не в этом направлении. В эволюции, вероятно, всегда справедлив афоризм доктора Индже: “Ничто так не вредит, как успех”. У существа, в совершенстве приспособившегося к окружающей среде, животного, все способности и жизненная энергия которого сконцентрированы и затрачиваются на то, чтобы преуспеть здесь и теперь, ничего не остается для ответа на любое радикальное изменение. Эпоха за эпохой оно становится все более экономичным в том способе, каким все его ресурсы действуют точно в соответствии с его текущими, привычными возможностями. Наконец, оно может достичь всего, что необходимо ему для выживания, без какой-либо сознательной силы или же не связанного с приспособлением движения. Поэтому в своей особой сфере оно может победить всех конкурентов. Но, с другой стороны, равным образом может произойти и так, что если данная сфера изменится, то существо неизбежно вымрет. Именно подобной успешной эффективностью, по-видимому, объясняется вымирание огромного количества видов. Климатические условия переменились. [Виды] использовали все ресурсы жизненной энергии, чтобы сделать из себя то, чем они являлись. Как у неразумных дев, у них не оказалось масла, чтобы отложить его для дальнейшего приспособления. Они были связаны, не смогли измениться и, таким образом, исчезли»
.
Этот оказавшийся роковым образом полным технический успех рыб в приспособлении к природной среде жизни, который имел место в морской увертюре к земной истории, распространяется этим ученым далее в том же контексте:
«На том уровне, когда жизнь еще ограничивалась морем, и развивались рыбы, виды выделяли формы, которые развили спинной хребет и тем самым явились представителями группы позвоночных — высшей формы, эволюционировавшей к тому времени. Из спинного хребта развернулся по бокам, чтобы помогать голове, тот веер щупальцев, который стал передним плавником. У акулы (и почти у всех рыб) эти щупальца специализировались до такой степени, что перестали быть щупальцами и превратились в плавники — удивительно эффективные хвостовые плавники для того, чтобы существо могло броситься головой вперед на свою жертву. Быстрая реакция — все, терпеливое ожидание — ничто. Эти хвостовые плавники не только переставали быть щупами, зондами, исследователями. Они становились все более и более эффективными для движения в воде и более ни для чего другого. Похоже, что жизнь, предшествовавшая появлению рыб и позвоночных, должна была проходить в теплых мелких заводях, а, возможно, всегда проходила в контакте с морским дном, как сегодня морской черт своими щупальцами поддерживает контакт с твердым дном. Но однажды стремительное спонтанное движение охватило собою все, специализация вытеснила рыб в воду, где они утратили контакт с дном и со всем твердым… Вода… стала их единственной стихией. Это означало, что резко была ограничена возможность получения ими стимула от новых обстоятельств…
Тем типом рыб, который дал начало следующему развивающемуся роду животных, должны были быть существа, не связанные с этой крайней специализацией плавников. Во-первых, это должно было быть существо, сохранившее контакт с морским дном и тем самым сохранившее возможность для получения стимулов более разнообразных, чем рыбы, утратившие контакт с окружающей средой морского дна. А во-вторых, это должно было быть существо, которое по той же самой причине сохранило контакт с отмелями. Оно поддерживало этот контакт посредством передних конечностей, которые (поскольку они не могли полностью специализироваться в качестве плавников, помогающих движению в воде) сохраняли общий “неэффективный” зондирующий и испытующий характер. Был обнаружен скелет такого существа. Можно почти с уверенностью сказать, что передние конечности этого существа представляли собой скорее неуклюжие руки, нежели правильный плавник. Благодаря этим членам своего тела оно выглядит так, как если бы переход от мелкой заводи к наводненному берегу был уже сделан, глубокое море оставлено позади, земля завоевана и появились земноводные»
.
Эта победа неумелых земноводных в соревновании с ловкими и решительными рыбами делает нас свидетелями начального представления драмы, которая с тех пор разыгрывалась неоднократно с таким множеством изменений в составе исполнителей. В следующем представлении, предлагаемом нашему вниманию, мы обнаруживаем, что роль рыб была передана ужасающему потомству земноводных — роду пресмыкающихся, в то время как роль, сыгранная самими земноводными в предыдущем представлении, выпала на предков тех млекопитающих, в которых недавно воплотился человеческий дух. Примитивные млекопитающие были слабыми и маленькими существами, которые неожиданно унаследовали Землю, так как наследство оставили брошенным величественные пресмыкающиеся, бывшие прежде хозяевами положения. А пресмыкающиеся эпохи мезозоя, подобно эскимосам и кочевникам, были завоевателями, утратившими свои завоевания, заблудившись в тупиках чрезмерной специализации.
«Явно неожиданное прекращение рода пресмыкающихся, без всякого сомнения, является наиболее поразительной революцией во всей истории Земли до появления человечества. Это событие, вероятно, связано с завершением продолжительного периода постоянно теплых климатических условий и наступлением нового, более сурового периода, в котором зимы были резче, а лета короткими, но жаркими. И жизнь животных, и жизнь растений в эпоху мезозоя была приспособлена к теплым условиям и мало была способна сопротивляться холоду. Со своей стороны, новая жизнь была, прежде всего, способна сопротивляться большим температурным скачкам…
Что касается млекопитающих, вступивших в соревнование и вытеснивших менее приспособленных пресмыкающихся… то нет ни малейших данных о каком-либо непосредственном соревновании такого рода… В позднем мезозое обнаружено множество маленьких челюстных костей, по своему характеру всецело принадлежащих млекопитающим. Однако нет ни остатков, ни костей, чтобы утверждать, что жило какое-то мезозойское млекопитающее, которое могло бы посмотреть динозавру в глаза… [Они], по-видимому, все были незаметными, маленькими тварями размером с мышь или крысу»
.
