Пример острова Пасхи, несомненно, прямо противоречит широко распространенному на Западе взгляду на острова южных морей как на земной рай, а на их обитателей — как на детей природы, находящихся в положении Адама и Евы до грехопадения. Ошибочная идея возникает из того допущения, что какая-то одна часть полинезийской окружающей среды принимается за целое. Природное окружение фактически состоит не только из земли, но и из воды, которая являет собой грозный вызов всякому человеческому существу, пытающемуся пересечь ее, не обладая средствами лучшими, чем находились в распоряжении полинезийцев. Лишь после того, как первопроходцы смело и успешно ответили на этот вызов «соленого, чуждого моря» и совершили tour de force (рывок) регулярного морского сообщения между островами, они добились опоры на крупицах сухой земли, разбросанных по водной пустыне Тихого океана почти столь же редко, как в космосе разбросаны звезды.
* * *
Новая Англия
[184]
Прежде чем закончить данный обзор возвращений к природному состоянию, автор хотел бы позволить себе привести два примера, которые ему случилось наблюдать лично: один пример несколько необычный, а другой — весьма очевидный.
Однажды я путешествовал по сельской местности штата Коннектикут в Новой Англии и неожиданно наткнулся на заброшенную деревню — зрелище, как мне говорили, не столь необыкновенное для тех мест, однако для европейца неожиданное и приводящее в замешательство. В течение, возможно, почти двух столетий Таун-Хилл — таково было название этой деревни — простоял со своей деревянной георгианской церковью
[185] в центре деревенской лужайки, со своими коттеджами, фруктовыми садами и полями. Церковь стоит до сих пор, сохраняемая как памятник старины, однако дома исчезли, фруктовые деревья одичали, а поля постепенно пришли в запустение.
За последние сто лет жители Новой Англии несоразмерно своему количеству участвовали в отвоевывании у дикой природы всего широкого пространства Американского континента от Атлантики до Тихого океана. Однако в то же время они позволили природе взять обратно эту деревню в самом центре их первоначальной родины, где предки их жили, возможно, в течение двух столетий. Стремительность, основательность, необузданность, с какими природа заново утверждала свое владычество над Таун-Хиллом, лишь только человек ослабил свою власть, действительно, определяют меру тех усилий, которые человек некогда приложил для того, чтобы возделать эту бесплодную почву. Лишь такая же интенсивная, как и пущенная в ход при освоении Таун-Хилла, энергия могла оказаться достаточной для «покорения Запада». Пустынная местность объясняет чудо появления выросших, словно грибы, городов Огайо, Иллинойса, Колорадо и Калифорнии.
* * *
Римская Кампания
[186]
Впечатление, которое на меня произвел Таун-Хилл, на Тита Ливия в свое время произвела Римская Кампания. Здесь он был изумлен тем, что бесчисленное общество вооруженных мелких землевладельцев некогда должно было жить в области, которая в его время, как и в наше
[187], представляло собой пустынную болотистую местность и рассадник лихорадки. Это позднейшее запустение воспроизводит первоначальное состояние отталкивающего ландшафта, некогда превращенного первопроходцами из латинов
[188] и вольсков
[189] в возделанную и населенную сельскую местность. Энергия же, порожденная в процессе освоения этой узкой полоски суровой италийской почвы, стала той энергией, которая впоследствии завоевала мир от Египта до Британии.
* * *
Perfida Capua
[190]
Изучив характер некоторых окружающих сред, фактически являвшихся местами возникновения цивилизаций или иных выдающихся человеческих достижений, и обнаружив, что условия, которые они предоставляли человеку, не были легкими, а, скорее, наоборот, давайте перейдем теперь к дополнительному исследованию. Рассмотрим несколько иную окружающую среду, в которой условия жизни были легкими, и исследуем то воздействие, которое эта окружающая среда произвела на человеческую жизнь. Предпринимая подобное исследование, мы должны различать две ситуации. В первой из них народ попадает в легкую для жизни окружающую среду после того, как прожил какое-то время в тяжелой. В другой ситуации народ существует в легкой окружающей среде, так никогда и не столкнувшись (насколько это известно) с иной средой с тех пор, как его дочеловеческие предки стали людьми. Иными словами, мы должны проводить различие между воздействием благоприятного окружения на человека цивилизованного и на человека примитивного.
В античной Италии Рим нашел свою противоположность в Капуе. Капуанская Кампания
[191] была до такой же степени благоприятна для человека, как Римская Кампания — сурова. В то время как римляне уходили далее из своей отталкивающей страны, чтобы покорять одного соседа за другим, капуанцы оставались на месте и позволяли одному соседу за другим завоевывать себя. От своих последних завоевателей — самнитов — Капуя была освобождена, по ее же собственной просьбе, благодаря вторжению Рима, а затем, в самый критический момент самой критической войны в римской истории, вслед за битвой при Каннах, Капуя отплатила Риму тем, что открыла свои ворота Ганнибалу. И Рим, и Ганнибал были одного мнения, рассматривая переход Капуи на другую сторону в качестве наиважнейшего результата битвы и, возможно, самого решающего события войны. Ганнибал отправился в Капую и расположил там свое войско на зимних квартирах, вследствие чего случилось нечто, обманувшее все ожидания. Зима, проведенная в Капуе, настолько деморализовала армию Ганнибала, что она уже никогда, как прежде, не стала орудием победы.
