Если теперь мы попытаемся сделать вывод, задавшись вопросом, какая сторона извлекала выгоду из использования официальных языков, то мы обнаружим, что это восстановители империй, в которых данные языки были в официальном употреблении, недавно возникшие светские учреждения разного рода, а также проповедники высших религий. Вывод по поводу языков и систем письма достаточно очевиден, чтобы не приводить дальнейших примеров.
Из языков, упомянутых в ходе нашего обзора, ни один не имел столь замечательной дальнейшей истории, как арамейский, менее большинства всех других языков обязанный покровительству правителей универсального государства, в котором началось его продвижение вверх. После уничтожения империи Ахеменидов Александром арамейский язык был бесцеремонно вытеснен аттическим koinê в его официальном статусе, который Ахемениды пожаловали ему в своих западных владениях. Хотя он и лишился таким образом официального покровительства, тем не менее арамейский язык завершил процесс культурного завоевания, который начал еще до того, как получил официальный статус, вытеснив аккадский на востоке и ханаанейский — на западе в качестве живых языков всего семитоязычного населения «Благодатного полумесяца»
[399]. Например, именно на этом языке Иисус должен был разговаривать со Своими учениками. Что касается арамейского алфавита, то он совершил еще более обширные завоевания. В 1599 году он был принят в качестве средства передачи маньчжурского языка накануне маньчжурского завоевания Китая. Высшие религии ускоряли его распространение, принимая его на службу. В своем варианте, называемом «квадратным древнееврейским письмом», арамейский алфавит стал средством передачи иудейских Писаний и богослужения. В арабской переделке он стал алфавитом ислама. В своем сирийском варианте он беспристрастно служил взаимно противоположным ересям несторианства и монофизитства. В авестийской переделке одного из его вариантов — пехлеви — он сохранил священные книги зороастрийской церкви. В манихейской переделке он служил ересиарху
[400], в ненависти к которому сходились и христиане, и зороастрийцы. В варианте кхароштхи он предоставил императору Ашоке инструмент для передачи учения Будды своим подданным в бывшей ахеменидской провинции — Пенджабе.
* * *
Право
Поле социальной деятельности, которое является доменом права, разделяется на три большие области: это административное право, которое устанавливает обязанности граждан по отношению к правительству, затем уголовное право и гражданское право, которые точно так же занимаются действиями, в которых обе стороны выступают в качестве частных лиц. Правительство, конечно же, не может быть равнодушным к административному праву, поскольку первая забота правительства — насаждать свою власть и подавлять все акты неповиновения (от государственной измены до неуплаты налогов), в которых подданный может показать свою непокорность воле правительства. Те же самые соображения заставляют правительство заботиться и об уголовном праве. Ибо хотя преступник, быть может, прямо или намеренно и не нападает на правительство, он фактически мешает правительству в выполнении его задачи по сохранению порядка. С другой стороны, в той мере, в какой правительства заботятся о гражданском праве, они действуют, скорее, в пользу своих подданных, нежели в свою собственную пользу. Неудивительно, что будут существенные различия в той степени, в какой правительства универсальных государств заботятся о праве в этой области.
В области права перед универсальными государствами стоит особая проблема, с которой не сталкиваются местные государства. Их территории включают в себя подданных множества завоеванных местных государств, которые не исчезают бесследно, оставляя — в области права, равно как и в других областях, — наследство, с которым их разрушитель и наследник вынужден считаться. Существует, по крайней мере, один пример, когда строители империй (в данном случае монголы) настолько уступали своим завоеванным подданным, что оказались неспособны навязать им хотя бы частично свое наследственное право. Османы осуществляли жесткий контроль в области административного и уголовного права, однако им пришлось избегать вмешательства в гражданское право своих нетурецких подданных. С другой стороны, в древнекитайском мире Цинь Шихуанди характерным для него образом насадил экуменическое единообразие в области права одним махом, издав указ о том, чтобы законодательство, действующее в его родовом царстве Цинь, применялось бы по всей территории шести соперничающих государств, которые были завоеваны и присоединены к его царству. Его поступок имеет, по крайней мере, две аналогии в современной западной истории. Наполеон вводил вновь созданную кодификацию французского права на всех итальянских, фламандских, немецких и польских территориях своей империи, а британское правительство в Индии вводило общее право Англии (частично в его первоначальной форме, частично — в переделках, воплотившихся в местном законодательстве) на всех индийских территориях, находившихся под непосредственным его управлением.
Римляне медленнее, чем британцы, Наполеон или Цинь Шихуанди, достигли правового единообразия в своей Империи. Жить, подчиняясь римскому праву, было одной из известных привилегий римского гражданства, и процесс постепенного присвоения гражданства подданным Империи завершился опубликованием в 212 г. эдикта Каракаллы
[401]. В параллельной истории халифата владычество исламского права постепенно распространялось благодаря обращению немусульманских подданных халифата в религию строителей империи.
В тех универсальных государствах, где постепенная стандартизация права привела к достижению приблизительного однообразия, иногда следовала дальнейшая стадия, на которой унифицированное имперское право кодифицировалось имперскими властями. В истории римского права первым шагом на пути к кодификации было «замораживание» — издание в 131 г. н. э. «Вечного эдикта»
[402], который до этого заново провозглашался каждым последующим городским претором в начале своего вступления в должность, а заключительными шагами было обнародование Кодекса Юстиниана в 529 г. и Юстиниановых Институций и Дигестов в 533 г.
[403] В шумерском «Царстве четырех стран света» более ранний кодекс, составленный при шумерских правителях, царствовавших в Уре, по-видимому, явился основой позднейшего кодекса, обнародованного аморитским реставратором империи — Хаммурапи Вавилонским, как было выяснено в 1901 г. современным западным археологом Ж. де Морганом
[404].
