Последний и решающий шаг был предпринят, когда царство Лидия вошло, в свою очередь, в состав империи Ахеменидов. С этих пор будущее монетной системы было обеспечено. Вселенские золотые монеты Ахеменидов с изображением лучника дали чеканке монет толчок, который привел к почти повсеместному распространению монетной системы. Отчеканенные монеты начали свою карьеру в Индии с присоединения Ахеменидами Пенджаба. Более удаленный древнекитайский мир уже созрел для принятия монетной системы после того, как избавился от революционного строительства империи Цинь Шихуанди и был удержан в тактичных руках Хань Лю Бана. В 119 г. дон. э. древнекитайское имперское правительство озарила блестящая интуиция. Оно открыло неизвестную до того истину, что металл является не единственным веществом, из которого можно делать деньги.
«В императорском парке в Чжан Нгане у императора был белый олень, очень редкое животное, который не имел равных во всей империи. По совету своего министра император убил это животное и сделал своего рода казначейские билеты из его шкуры, которая, как он полагал, не могла быть скопирована. Эти куски шкуры были в фут в длину и в фут в ширину, имели бахромчатый край и были украшены узором. Каждому куску была приписана произвольная стоимость в 400 000 медных монет. Князей, когда они приезжали засвидетельствовать свое почтение трону, заставляли покупать один из этих кусков шкуры за наличные деньги и преподносить свои дары императору на них. Шкура белого оленя, однако же, была ограниченного размера, и вскорости наступило время, когда этот способ перестал снабжать казну необходимым количеством денег»
.
Изобретение кредитных билетов не находило себе эффективного применения до тех пор, пока не связалось с двумя другими древнекитайскими изобретениями — бумаги и печатания. Ценные бумаги в форме чеков с корешками, сохранявшимися императорским казначейством, были выпущены правительством династии Тан в 807 и 809 гг. н. э., однако у нас нет данных в пользу того, что надписи на этих чеках были отпечатаны. С точностью можно сказать, что печатные бумажные деньги были выпущены правительством династии Сун в 970 г. н. э.
Изобретение денег, несомненно, оказалось выгодным для подданных выпускавших их правительств — несмотря на вызванные им разрушительные в социальном отношении колебания инфляции и дефляции и соблазны, связанные с займом денег и отдачей их под ростовщические проценты. Однако еще большую выгоду, конечно же, получали сами правительства, выпускавшие деньги, поскольку выпуск денег представляет собой acte de presence
[426], который приводит правительство в непосредственное и постоянное соприкосновение, по крайней мере, с активным, способным и влиятельным меньшинством своих подданных. Это явление в денежном образе не просто автоматически благоприятствует престижу правительства, но также дает ему великолепную возможность саморекламы.
Это воздействие монетной системы даже на умы населения, находящегося под чужеземным правлением и возмущающегося политическим игом, иллюстрирует классический отрывок из Нового Завета.
«И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове. Они же, придя, говорят Ему: ''Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать ли нам или не давать?” Но Он, зная их лицемерие, сказал им: “Что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его”. Они принесли. Тогда говорит им: “Чье это изображение и надпись?” Они сказали Ему: “Кесаревы”. Иисус сказал им в ответ: “Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу”. И дивились Ему»
.
Эта автоматическая моральная выгода, приносимая прерогативой выпуска денег даже в весьма неблагоприятном политическом и религиозном окружении, была для правительства Римской империи несравненно большей ценностью, чем все те финансовые прибыли, которые в данном случае могло принести ему производство монет. Портрет императора на монете придавал императорской власти определенный статус в сознании иудейского населения, которое не только рассматривало римское владычество как незаконное, но свято хранило в качестве второй из десяти заповедей, данных Моисею Яхве и запечатленных на каменных скрижалях собственной рукой Божества, точное предписание:
«Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель»
.
Когда в 167 г. до н. э. царь из династии Селевкидов Антиох IV Эпифан поместил статую Зевса Олимпийского в святая святых Иерусалимского храма, ужас и негодование евреев, увидевших «мерзость запустения»
, «стоящую, где не должно»
, были настолько велики, что они не смогли успокоиться, пока не уничтожили малейшие следы правления Селевкидов. Далее, когда в 26 г. н. э. римский прокуратор Понтий Пилат тайно, под покровом ночи, провез в Иерусалим римские военные знамена с изображением императора на медальонах, реакция евреев была настолько сильной, что заставила Пилата вывезти оскорбительные эмблемы. Однако эти же самые евреи привыкли не только спокойно взирать, но и держать в руках, пользоваться, наживать и накапливать кесаревы монеты с отвратительным изображением.
Римское правительство должно было сразу же осознать ценность вселенской монеты в качестве инструмента политики.
«Начиная с середины I в. имперское правительство оценило (как сделали это немногие правительства до и после) не только функцию монет в качестве зеркала современной жизни — политических, социальных, духовных и художественных устремлений своего века, но также и их огромные уникальные возможности в качестве далеко идущего инструмента пропаганды. Современные методы распространения новостей и современные средства пропаганды, начиная от почтовых марок и заканчивая радиовещанием и прессой, имели свое подобие в имперских монетах, на которых ежегодные и ежемесячные (мы можем даже сказать — практически ежедневные) новости и перемены в изображениях регистрируют последовательность общественных событий и отражают цели и идеологию тех людей, которые контролировали государство»
.
* * *
Регулярная армия
Универсальные государства весьма сильно отличаются друг от друга по той степени, в какой они нуждаются в регулярных армиях. Некоторые, по-видимому, вовсе могут обходиться без них. Другие обнаруживают прискорбную потребность в этих дорогостоящих институтах — как в полевой армии, так и в местных войсках, несущих службу в гарнизонах. Правительствам таких универсальных государств приходилось сталкиваться с трудными, а иногда и неразрешимыми проблемами, которые ставили перед ними эти всегда громоздкие и часто опасные институты. Однако все это вопросы, на исследовании которых мы не можем останавливаться. Мы ограничимся в данном параграфе одной из множества тем, которые могли бы подойти под наш заголовок. Одной, но, тем не менее, возможно, наиболее интересной и важной, а также наиболее тесно связанной с основным содержанием данной главы: а именно мы рассмотрим вопрос о влиянии римской армии на развитие христианской Церкви.
