Книга Драконы Погибшего Солнца, страница 135. Автор книги Маргарет Уэйс, Трейси Хикмэн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Драконы Погибшего Солнца»

Cтраница 135

Когда после Войны с Хаосом Боги оставили Кринн, Золотая Луна горько оплакивала их уход, но она была не из тех, кого он ожесточил. Она понимала принесенную Богами жертву или думала, что понимает. Боги ушли для того, чтобы на Кринне могла продолжаться мирная и спокойная жизнь; Золотая Луна этого не знала, но ее вера была сильна, и она спорила с теми, кто, гневаясь и страдая, обвинял Богов в отступничестве.

Сердцем она верила, что наступит такой день, когда Боги вернутся. Но эта вера пошатнулась, когда появились великие драконы, посеяв на Ансалоне смерть и ужас. И эта вера почти иссякла, когда ее возлюбленный муж и одна из дочерей были жестоко умерщвлены отвратительной драконицей Малис. Золотая Луна стала мечтать о смерти, которая принесла бы ей избавление от страданий. Она даже хотела покончить с собой, но дух Речного Ветра явился к ней и сказал:

– Тебе следует остаться, ты должна продолжать свою борьбу для того, чтобы в мире сохранилась надежда. Если ты оставишь мир, победит Тьма.

Сначала она не хотела слушать его, но затем уступила.

И была вознаграждена за это. Во второй раз ей был дарован дар исцеления. Не тот благословенный дар Богов, а тайная мистическая власть сердца, происхождения которой она не понимала сама. Она принесла и сложила этот дар к ногам других, и они все вместе решили воздвигнуть Цитадель Света, чтобы учить людей пользоваться силой своих сердец.

Позднее, когда Золотая Луна уже состарилась, ей однажды снова явился дух умершего мужа в облике молодого юноши, каким он когда-то был. Он таил от нее свое нетерпение, но она знала, что он горячо стремится закончить вместе с нею их долгий жизненный путь.

Золотая Луна подняла зеркало к глазам.

Ее морщины исчезли. Кожа была гладкой, впалые щеки вновь стали округлыми, и на них вернулся нежный румянец. Глаза Золотой Луны всегда были яркими и блестящими, сияя неукротимой храбростью и надеждой, что делало ее в глазах друзей вечно юной. Ее высохшие бледные губы опять стали пухлыми коралловыми лепестками. Волосы, хотя и поседели, были густыми и роскошными. Она подняла руку и прикоснулась к волосам; рука стала такой же тонкой и сильной, как в молодости, и под пальцами она ощутила шелковистую гриву, словно сотканную из золотых и серебряных лучей. Но на ощупь они оказались довольно странными – более жесткими, чем она их помнила.

Внезапно женщина поняла, почему так ненавидит этот непрошеный, неожиданный, нежеланный дар. Это лицо в зеркале не принадлежало ей. Оно было воспоминанием о ее лице, причем не собственным ее воспоминанием. Ее новое лицо было таким, каким его когда-то видели другие. Это лицо было совершенным, а ее собственное таким никогда не было.

То же самое случилось с ее телом. Молодое, сильное, но изящное, с тонкой талией и высокой грудью, оно не было тем, которым Золотая Луна обладала в юности. Это тело тоже было безупречным – никакой боли, никакого недомогания, даже синяка на колене это тело не знало. Даже сломанного ногтя оно не могло бы допустить.

Ее прежняя душа не соответствовала этому молодому обличью. Она была легкой и воздушной, готовой воспарить, словно на крыльях, и улететь прямо в вечность. Прежде ее душа была счастлива оставить мирские заботы и горести. Сейчас же она томилась в тюрьме из плоти и крови, тюрьме, которая сама диктовала душе чувства и желания. Золотая Луна не понимала, почему и как это происходит. Все, что она знала, – это то, что лицо в зеркале ужасает ее.

Она отложила зеркало и, глубоко вздохнув, приготовилась оставить одну темницу, отчаянно желая так же оставить и другую.


Ее появление в Большом Зале Главного Лицея в тот вечер вызвало всеобщее изумление. Как она и предчувствовала, ее новый облик сочли чудом, предзнаменованием счастья и благословением Богов.

– Подождите, то ли еще будет, когда весть о происшедшем облетит всех! – шептали ее ученики. – Когда об этом услышат люди! Золотая Луна победила возраст. Она сразила смерть. Люди толпами будут стоять у наших дверей!

И ученики, и учителя столпились вокруг нее, чтобы только прикоснуться к ней. Они целовали ее руки. Они опускались на колени и просили ее благословения, а поднявшись, трепетали от счастья. Лишь некоторые из них были достаточно внимательны, чтобы увидеть на этом молодом и прекрасном лице выражение муки и боли; эти немногие узнали ее скорее по блеску глаз, чем по сходству с той, в чьем облике они прежде читали мудрость и достоинство. Но даже блеск глаз изменился, он стал лихорадочным и беспокойным.

Вечер был тяжелым испытанием для Золотой Луны. Этот банкет был дан в ее честь, ее усадили на почетное место во главе стола. Она чувствовала, что взгляды всех устремлены на нее, и была права. Некоторые догадывались о бестактности столь назойливого разглядывания и намеренно отводили глаза в сторону, но это притворство было немногим лучше. Ела она с большим аппетитом, чем обычно, – ее новое тело требовало большего количества пищи, но вкуса ее Золотая Луна не ощущала. Еда была всего лишь средством насытить костер, горевший внутри нее, который, как она боялась, может погубить ее.

– Скоро они привыкнут ко мне, – устало сказала она себе. – И перестанут замечать, что я так ужасно изменилась. Только я не перестану. Чего я не могу понять, так это почему такое произошло со мной.

Палин сидел по правую руку от нее, мрачный и неприветливый. Он вяло ковырялся вилкой в тарелке и толком ничего не ел. Он не обращал внимания на беседы, которые велись рядом с ним, погруженный в свои мысли. Она догадывалась, что маг снова и снова обдумывал свое путешествие во времени, стараясь хоть как-то объяснить увиденное самому себе.

Тассельхоф, как ни странно, тоже был не в духе. Он сидел рядом с Палином, который время от времени бросал на него пристальные взгляды. Несчастный кендер постукивал ногами по перекладине стула и время от времени испускал глубокий вздох. Правда, большинство мелких обеденных принадлежностей, в частности солонка и перечница, уже давно перекочевали в его карманы, но сделал он это без всякого интереса. Это было совершенно рефлекторное, автоматическое действие.

– Вы не поможете мне завтра утром с составлением карты лабиринта? – спросил Тассельхофа гном, сидевший по левую руку от него. – Я решил подойти к этой проблеме с сугубо научной точки зрения. Но для этого мне необходимы один помощник и пара носков.

– Завтра утром? – уточнил Тас. – Да.

Тас посмотрел на Палина. Тот посмотрел на Таса.

– Буду рад помочь, – сказал Тас и соскользнул со стула. – Пойдем, Конундрум. Ты хотел показать мне свой кораблик.

– Ах да, кораблик. – Гном сунул в карман немного хлеба, чтобы поесть попозже. – «Непотопляемый XVIII». Он стоит у пристани. По крайней мере стоял. Я никогда не забуду того удивления, которое охватило меня, когда я пришел, чтобы подняться на борт его предшественника «Непотопляемого XVII», и оказалось, что его название было совершенно необоснованным. Комитет произвел кардинальные изменения в проекте, и теперь я совершенно уверен, что…

Палин проводил глазами уходившего кендера.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация