Магический щит принес им несчастье. Эльфы не знали, как и почему это произошло, но большинство из них было убеждено, что причиной тому злодейские действия Неракских Рыцарей.
– Что касается нашего дела, генерал, – продолжал Глокоус, – то захват их предводительницы – это самое главное. Ее необходимо подвергнуть допросу. И пусть она расскажет мне, как она сумела победить магические чары щита.
– Что, собственно, дает вам основания думать, будто она вам что-то расскажет? – насмешливо поднял бровь генерал Коннал. Его раздосадовало то, что перед лицом смертельной опасности, угрожавшей стране, Глокоуса интересовала только сила его щита – или, иначе говоря, его собственная.
– Она, возможно, и откажется, генерал, но ее согласия не потребуется. Я применю к ней Правдоискатель.
Они сейчас находились в шатре командующего войсками. Рано утром была проведена встреча с офицерами, Сильван объяснил избранную им тактику, все признали ее чрезвычайно удачной, и генерал распустил их, чтобы они объяснили задачи своим людям. По данным разведки, враги находились в пяти милях от них и готовились к бою.
– Я не могу выделить целый отряд людей для поимки одного человека, Глокоус, – продолжил генерал, делая пометки в своих записях. – Если девчонка будет захвачена в ходе битвы, прекрасно. Но если нет… – Он пожал плечами, продолжая писать.
– Позвольте мне захватить ее в плен, генерал, – предложил Сильван.
– Абсолютно исключено, Ваше Величество, – торопливо возразил Глокоус.
– Дайте мне всего несколько человек, – принялся настаивать юноша, подойдя к столу генерала. – Мы обойдем их с фланга и будем ждать в засаде, чтобы напасть с тыла. Когда битва будет в разгаре, мы прорвемся сквозь их ряды, перебьем телохранителей, захватим саму девчонку и вернемся к своим.
Коннал оторвался от записей:
– Вы же сами утверждаете, Глокоус, что установить, каким образом они проникли сквозь щит, очень важно. Мне план короля представляется вполне разумным.
– Но Его Величество подвергнется большой опасности, – запротестовал советник.
– Я выделю ему людей из моей собственной охраны, – сказал Коннал. – Ничего с ним не случится.
– Лучше бы этого не делать, – задумчиво протянул Глокоус.
Не обращая больше на него внимания, Коннал подошел к карте и пригляделся к ней.
– Вот здесь, – указал он на одну из точек. – По моим предположениям, на этой высоте эта девчонка, их командир, установила свой наблюдательный пункт. А вот отсюда вы сможете следить за ней и ее охраной. Обойти поле сражения вам удастся, проследовав вдоль этой небольшой рощи, чтобы добраться вот до этого пункта. Фактически вы окажетесь у них в тылу. Кроме того, на вашей стороне будет фактор неожиданности, и вы сможете осуществить нападение прежде, чем вас заметят. Ваше Величество, вы согласны?
– Великолепный план, генерал! – восхитился Сильван.
Сегодня ему в первый раз предстояло надеть прекрасные доспехи, изготовленные лучшими мастерами страны. Нагрудник имел форму двенадцатиконечной звезды, а шлем напоминал два поднятых лебединых крыла из сверкающей стали. У Сильвана был новый меч, которым он уже научился пользоваться, посвящая по нескольку часов каждый день занятиям с самыми лучшими из мечников-эльфов, с радостью отмечавших его незаурядные успехи. Он чувствовал себя непобедимым. Победа будет сегодня на стороне эльфов, и он собирался играть в этом главную роль. Роль, которая принесет ему славу и будет воспета в песнях.
Взволнованный, он оставил шатер командующего и ушел готовиться к битве. Глокоус остался.
Коннал вернулся к своей работе. Советник не произносил ни слова, но генерал чувствовал его присутствие, как можно чувствовать на себе взгляд голодных глаз.
– Оставьте меня. У меня есть важные дела.
– Ухожу. Я только хотел подчеркнуть то, что говорил вам прежде. Король должен остаться невредимым.
Коннал вздохнул и поднял на него глаза.
– Если с ним что-то и случится, то не по моей вине. Я не великан, чтобы убивать себе подобных. Вчера я несколько погорячился. Я прикажу своим людям охранять его так, как если бы он был моим сыном.
– В таком случае прекрасно, генерал, – улыбнулся Глокоус своей очаровательной улыбкой. – Мне стало значительно легче. Все мои надежды на эту землю и на ее народ связаны с этим юношей. Сильванеш Каладон должен править много лет. Как правил в свое время его дед.
– Может быть, вы передумаете и отправитесь с нами, Кайрин? Этому сражению суждено остаться в памяти многих поколений!
Вокруг Сильвана суетился один из его приближенных, пытаясь застегнуть ремни великолепного королевского панциря, украшенного золотой насечкой. Дело оказалось нелегким, кожа была новой, жесткой, и ремень с трудом лез в предназначенное для него отверстие. Сильван томился от нетерпения, и его переминания с ноги на ногу плохо помогали делу.
– Я могу попросить Ваше Величество минутку постоять спокойно? – воззвал наконец измученный оруженосец.
– Извините. – И король целую минуту оставался неподвижным. Затем обернулся к Кайрину, который сидел на походной кровати, наблюдая за происходящим. – Я мог бы одолжить тебе комплект доспехов. У меня есть еще один, совсем новый.
Кайрин покачал головой:
– Мой дядя дал мне поручение. Я буду осуществлять обмен донесениями между офицерами разных частей. Но доспехи мне не нужны. Придется скакать налегке.
В это время раздался громкий звук боевой тревоги. Сильван от волнения резко дернулся и разрушил работу целой четверти часа.
– Враг на горизонте! Поскорее, пожалуйста!
Оруженосец вздохнул и удвоил старания. Кайрин присоединился к нему, и вдвоем они снарядили короля в битву.
– Я бы обнял тебя на счастье, кузен, – сказал Кайрин, – однако боюсь, что после этого мне неделю придется ходить покрытым синяками. Но я все равно желаю тебе удачи, – продолжал он уже серьезно, сжимая руку Сильвана, – хотя не сомневаюсь в том, что она тебя ждет.
Сильван на мгновение стал грустным.
– Сражение – это капризная девка, как говаривал Самар. Храбрость одного человека может выиграть битву. Как и трусость другого – погубить все дело. Вот чего я боюсь больше всего, кузен. Больше, чем смерти. Вдруг я окажусь трусом на поле битвы. Мне приходилось видеть такое. Видел я, как храбрый взрослый человек ползал на коленях, прося пощады, рыдая и дрожа, как малое дитя.
– В твоей крови живет отвага матери и сила отца, – поспешил успокоить его Кайрин. – Ты не подведешь ни своих людей, ни самого себя.
Сильван глубоко вздохнул, втягивая ноздрями напитанный ароматами полей воздух, и медленно выпустил его. Утренний солнечный свет лился с небес, подобно теплому меду. Все было знакомо ему: и шум приготовлений к битве, и запах кожаных доспехов и лошадиного пота. Среди этих звуков и запахов он был рожден, их он привык бранить, но в то же время странно скучал без них. Его детской комнатой было поле сражения, а шатер командира – его колыбелью. Здесь он чувствовал себя дома больше, чем в своем роскошном дворце.
