Но рыцарь Герард проскакал по улицам города, ни одну из них не удостоив даже взглядом. Тассельхофу оставалось только тяжело вздыхать и с тоской оглядываться. Когда же он намекнул на то, что кружка холодного эля и тарелка горячего мяса внесли бы приятное разнообразие в их скудный рацион, Герард ответил кратким «нет». Чем меньше они привлекут внимания, тем лучше будет для всех заинтересованных сторон.
Так они продолжали продвигаться на юг по той новой дороге, что бежала вдоль реки, дороге, которая, как сказал Герард, была проложена Неракскими Рыцарями для удобства доставки товаров в Квалинести. Тас некоторое время недоуменно размышлял, почему Неракских Рыцарей так озаботило удобство обеспечения эльфов припасами, но потом он решил, что это, наверное, какой-нибудь новый проект, выдуманный тамошним королем Гилтасом.
Итак, Тас и Герард каждую ночь проводили под открытым небом. Но сегодняшняя ночь была ясной, и хотя Тас, по обыкновению, уснул, едва положил голову на седло, среди ночи он проснулся, испуганный ярким светом, лившимся на него с небес.
– Эй! Что это? – закричал он и, сбросив одеяло, вскочил на ноги, схватил Герарда за плечо и начал трясти. – Господин Герард! Проснитесь! – вопил Тас. – Господин Герард!
Рыцарь тут же проснулся и схватился за меч.
– Что? Что случилось? Ты что-нибудь услышал? Или увидел?
– Вон там! Смотри! – Тас тянул рыцаря за рубашку, показывая куда-то рукой.
Взгляд, которым Герард окинул кендера, нельзя было назвать приветливым.
– Ты считаешь это удачной шуткой?
– Ох, ну конечно нет. Удачная шутка – это, например, такая. Я говорю: «Тук, тук». А ты спрашиваешь: «Кто там?» Я отвечаю: «Минотавр». А ты спрашиваешь: «Какой такой минотавр?» А я отвечаю: «А такой, в которого ты как раз вступил». Вот как я понимаю удачную шутку. Ты лучше посмотри, что за странная штука там, на небе.
– Представь себе, луна, – процедил рыцарь.
– Да ну! – Тас просто ахнул от изумления. – Не может быть! В самом деле луна?
Он опять уставился на небо. Штука в некотором смысле и вправду была похожа на луну: тоже круглая, звезды вокруг и сияние. Но на этом всякое сходство кончалось.
– Если это Солинари, – задумчиво протянул Тас, – то что с ним случилось? Неужто он заболел?
Вместо ответа рыцарь улегся обратно, положил рядом меч и тщательно подоткнул под себя одеяло.
– Ложись спать, – сказал он наконец. – И продолжай это занятие до самого утра.
– Но я хочу знать про луну! – не унимался Тас и плюхнулся рядом с рыцарем, несмотря на то, что тот повернулся к нему спиной и с головой укрылся одеялом. Судя по всему, Герард был донельзя разозлен тем, что его разбудили из-за такой чепухи. Даже спина его выглядела ужасно сердитой. – Почему Солинари такой бледный? И где веселая алая Лунитари? Наверное, если б я мог видеть Нутари, я бы и про него должен был спросить, где он? Но так как мне его никогда не видно, то я даже не знаю…
Герард резко обернулся к нему, и из-под одеяла на Таса уставился суровый и совершенно недружелюбный глаз.
– Ты сам прекрасно знаешь, что Солинари нет уже больше тридцати лет, с самого конца Войны с Хаосом. С Лунитари то же самое. Так что можешь прекратить свои дурацкие расспросы. Я сплю. И разбудить меня можно только в случае нападения гоблинов и никак иначе. Понял?
– Но как же луна? – продолжал волноваться кендер. – Я хорошо помню, что, когда я пришел на первые похороны Карамона, Солинари светил так ярко, что было светло как днем, и Палин еще сказал, что это в честь его отца и…
Герард снова отвернулся и натянул на уши одеяло. Тас несколько раз пихнул его в плечо, но безрезультатно. Тогда кендеру пришла в голову мысль, что можно попробовать разжать ему веки, чтобы открыть один глаз. Так можно узнать, спит он по-настоящему или просто притворяется. Эта штука всегда отлично удавалась с Флинтом, хотя тот иногда вскакивал и принимался гоняться за Тасом с кочергой по всей комнате.
Но сегодня Тасу было о чем подумать, поэтому он оставил рыцаря в покое и вернулся под свое одеяло. Улегшись, он заложил руки под голову и стал смотреть на странную луну, которая, в свою очередь, смотрела на кендера, явно его не узнавая. Это натолкнуло Таса на одну мысль. Перестав думать о луне, он перевел взгляд на звезды, отыскивая среди них свои любимые созвездия.
Но их не было. Звезды, на которые он сейчас смотрел, были холодными, далекими и чужими. Единственной знакомой звездочкой в ночном небе была одна красная звезда, ярко сиявшая неподалеку от странной луны. От ее спокойного теплого света в животе у Таса вдруг возникло холодное щекочущее чувство. Оно было ему хорошо знакомо: когда-то давно, когда он был еще совсем молодым, он принимал его за чувство голода, но теперь, после многих лет приключений, он уже знал, что оно появляется тогда, когда что-нибудь начинает идти не так. Точно такое же чувство было у него в тот день, когда нога гиганта внезапно возникла у него над головой.
Тас продолжал разглядывать красную звездочку, и постепенно противный холодок начал отступать и в конце концов исчез. Как раз когда он почувствовал себя совсем спокойным, а мысли о странной луне, незнакомых звездах и нависшей над ним ноге покинули его, сменившись восторгом перед великолепием ночи, сон подкрался к Тасу и подчинил кендера своей власти.
На следующий день Тас хотел непременно продолжить обсуждение лунного вопроса, и это ему удалось. Но он вынужден был обсуждать это сам с собой, ибо Герард не отвечал ни на один из бесчисленных вопросов Тассельхофа, ни разу не обернулся на него, а все скакал и скакал вперед медленной рысью, не выпуская из руки поводьев кендерова пони.
Но молчание не мешало рыцарю быть настороже и все время внимательно вглядываться в горизонт. Да и весь мир в этот день казался настороженным и притихшим, как заметил Тас, едва перестал болтать (что случилось часа через два). Не то чтобы ему так уж надоело обсуждать с самим собой лунный вопрос, скорее ему наскучили собственные ответы, которые стали довольно однообразными. Они никого не встречали по пути, и даже обычная жизнь леса, казалось, замерла. Не пели птицы, не прыгали по ветвям белки, ни один олень не бродил по лесу и не выглядывал испуганно из-за деревьев.
– Куда подевались все звери из леса? – спросил Тас у Герарда.
– Спрятались, – наконец отозвался тот. – Потому что боятся.
Самый воздух, казалось, стал тихим-тихим, будто мир затаил дыхание, боясь быть услышанным. Ни одно дерево не шелестело листвой, и Тас даже подумал, что если б лес мог, то вырвал бы из земли корни и убежал отсюда без оглядки.
– А чего они так боятся? – И Тас взволнованно завертел головой, надеясь увидеть зачарованный замок, или, к примеру, древние, замшелые развалины, или, на худой конец, страшную пещеру.
– Великой зеленой драконицы Берилл. Мы достигли Западных Равнин, а они принадлежат ей.
– Ты все время говоришь о зеленой драконице. Я никогда о такой не слыхал. Единственного зеленого дракона, которого я знал, звали Циан Кровавый Губитель. Кто такая Берилл? Откуда она взялась?
