Мясной пирог оказался вкусным, а пиво — жидким. Перекусив, я отправилась бродить по лагерю. Надежда узнать хоть что-то полезное не умирала.
Турнирные шатры выстроились ровными рядами. Над каждым реял гербовый флаг, а у входа, на специальном шесте размещается щит. Оруженосцы начищали доспехи и точили мечи, не забывая приглядывать за трофеями, выставленными на всеобщее обозрение. Слишком любопытных зевак отгоняли тычками и руганью. Разумеется, если тот — простолюдин.
Я попробовала подойти к шатру, но привязанная у раскрашенной коновязи лошадь заволновалась, поджимая зад. Да и собаки скалились. Среди них опаснее всего были серые волкодавы из далекой северной страны. Такой же пес жил у моего отца. Свирепый, недоверчивый. Но со мной дружил. Я никогда не забывала принести ему косточку, да и за обедом совала в пасть кусочек-другой.
Увы, те времена давно прошли. Отныне собаки и лошади видели во мне только врага. Поэтому и гербы пришлось рассматривать издали. Не найдя знакомых, я решила вернуться в город.
Мысли в голове крутились невеселые. Чужой город, чужая страна… Что делать дальше? И тут, среди гула, в который слились для меня людской говор, лай собак, ржание лошадей, послышались знакомые нотки. Я не сразу поняла, что это всего лишь песня. Мужской голос, нещадно фальшивя, старался перекрыть шум:
В далеком замке у реки
Не жди, любимая, не жди,
Когда растает снег…
Певец полулежал на траве, подпирая щеку одной рукой, и зажав во второй кружку с темным элем. И явно получал удовольствие от собственных воплей.
— Доброго дня тебе.
Мужчина приоткрыл глаза и кивнул, не прерывая пения.
Он меня понимает!
— Может, все — же ответишь, как положено?
— А как — положено?
В Замке за такое уже глаз бы лишился. Но сейчас мне не до уязвленной гордости.
— Бывал в Ассалии?
Пялиться в толпу ему явно интереснее, чем на меня.
— В далеком замке у реки…
Эту балладу я знала наизусть. Часто слышала в доме отца. До того, как поселилась в собственном. После в пении нужды не возникало. Хотя навыки я не растеряла. Если надо будет, спою наравне с менестрелем. Только вот этот мужчина не оценит. Вряд ли он слышал кого талантливее, чем уличные певцы. И все же сейчас он — моя единственная надежда.
На два голоса получилось еще хуже. Но настроение я ему сбила. Допив эль, он грустно спросил:
— Ну что пристала? Чего тебе от меня надо?
— Помощи.
— Я не подаю нищим.
Нищая? Я? Дочь Лорда Орвов? Хозяйка Замка-на-Скале? Там бы за такие слова давно языка лишился. Но сейчас он прав. Я — нищая. Из имущества у меня одежда, нож, арбалет, да несколько монет в кошельке.
Видно, на лице отразилось все, что я думаю.
— Ошибся? Извини. И не стой столбом, сядь. Так чем я могу помочь, если не деньгами?
Я устроилась на траве, скрестив ноги. Как в детстве. Няня и матушка ругали меня за дурную привычку, но она оказалась сильнее уроков этикета.
— Откуда ты знаешь эту песню?
— Не помню. Услышал. Это важно?
— Как сказать… Я просто узнала ассалийский. Тут почти никто не говорит на нем. Где ты его выучил?
— Да так. По свету много ездил. Бывал и в Ассалии. А ты оттуда?
Я вздохнула. И весьма правдиво поведала свою историю:
— Заснула вечером дома. А проснулась… в лесу. Все вокруг чужое, язык незнакомый. Вот, ищу мага. Надеюсь, поможет.
— Мага? — мужчина нахмурился, — Нет, этих тут не водится. Да и опасно с ними связываться.
— Почему? Они могут вернуть меня домой…
— Или забросить еще дальше. Ты вспомни, перед тем, как сюда попала, ни с кем из их братии не ссорилась?
— Ну … может быть.
Память услужливо подсунула несколько имен. Хотя нет, у тех тоже кишка тонка.
— Вот видишь. И добрый совет — забудь о магах, тут они вне закона.
Ох, и куда это я попала? Страна, где маги изгнаны, не просуществует долго.
— Почему? Впрочем, без разницы. Но что мне теперь делать?
— Что делать? Ты у меня спрашиваешь? А про то, случилось, расскажу, если интересно.
Раньше чародеи тут в чести были. Даже в королевском дворце Совет Магов заседал.
В городах — школы стояли. В них детей с магически даром со всей страны собирали. Родители сами приводили. Понятное дело — брали их на полное обеспечение. И сыты, и одеты-обуты, и образование.
До Совета, конечно, не все добирались. Кто-то лавки свои открывал, кого лорды к себе приглашали. Кому меньше повезло, тот по дорогам бродил, умение за звонкую монету продавал. С голоду все же никто не умер.
Так и жили. А потом заболела королева, жена тогдашнего короля, Ороша Шестого. Нынешнему правителю, стало быть, она бабкой приходится. Уж как её лечили! Каких докторов и чародеев приглашали! А все без толку. Умерла королева.
Орош всю страну одел в траур. Да подданные и сами горевали. А вот принца смерть матери словно и не задела. Вместо скорби, насел на отца с просьбой о женитьбе. Глянулась ему дочь гофмейстера. Королева против этого брака была — то ли девушка не нравилась, то ли ровней не считала. Но король сыну не отказал. Тот ведь мать потерял.
Свадьбу сыграли, едва дождались окончания траура. Люди поговаривали, что не к добру такая спешка, но Тайная служба позаботилась, чтобы недовольные поменьше рты разевали. Все же, после того, как трое детей наследника умерли, не прожив и полугода, уже и шептаться перестали — в голос заговорили, что это наказание за свадьбу над свежей могилой.
И несчастья на страну дождем посыпались! То засуха такая, что землю трещинами покрывает, то реки из берегов выплескиваются. Через несколько лет пришел голод.
Маги кинулись читать заклинания, знахарки — зелья варить. И на ветер их брызгали, и в воду лили. Не помогало. Начались бунты. И как на заказ, маги нашли в древней книге заклинание. Но чтобы оно подействовало, нужна была королевская кровь. Для обряда.
Во дворце вой поднялся. Знать магов тех чуть лошадьми не разорвали. Государь спас. Он так и не оправился после смерти жены, тосковал сильно. Жил ради королевства, да сына. А коли наследник вырос, решил ему Орош державу передать, а свою кровь отдать магам, чтобы страну спасли. Все равно, мол, жизни нет.
Но сын воспротивился. Не захотел отца на смерть отпускать, себя предложил. Только какой родитель допустит, чтобы ребенок впереди него в иной мир ушел? Придворные пометались — пометались, да и притихли, выжидая, чем дело закончится.
Лишь жена принца не успокаивалась. Все уговаривала. Видно, тогда и заподозрил он неладное. Как удалось ему расследование в тайне держать, непонятно, но только то, что узнали, повергло страну в ужас.
