Толковый специалист по маркетингу Вадик Гвоздев не только ее адрес запомнил. Он сходил туда, когда они приехали. Осторожно подготовил открывших ему дверь ее перепуганную дочь с зятем. Вывел их к машине и…
И счастливо потом улыбался и толкал Стаса локтем в бок, наблюдая за тем, как эти трое обнялись и плачут в полный голос. Все! Все, включая зятя.
– Господи! Мамочка! Мамочка! – Дочь целовала ее руки, ввалившиеся щеки, гладила по спутавшимся волосам. – Как же это? Это же чудо!
– Все рассказы потом, детка. Сейчас у нас проблемы другого характера.
Чай ли с мятой так подействовал, или теплое одеяло, или присутствие родных людей, но Екатерина Семеновна как-то очень быстро обрела способность говорить властно, хотя и еле держалась на ногах.
– Артурчик, дорогой, бери этих замечательных молодых людей под руки и веди к нам в дом. Нам надо посовещаться.
– Но как же так, Екатерина Семеновна?! – попробовал возмутиться зять. – Надо же врача. Срочно врача.
– Сейчас не до врачей, – отсекла она его возражения слабым взмахом руки. – Идемте в дом. Надо говорить. Много говорить. О важном…
Глава 25
Бодряков внимательно рассматривал сидевшего перед ним на допросном стуле Никулина. Стул был добротным, с хорошей историей, оставленной ему в наследство предшественником. С его слов, на этом стуле отлично кололись даже матерые преступники. Стул этот Бодряков берег. И не позволил забрать из кабинета, когда им делали ремонт и меняли обстановку.
Ну да, да, не удержался он. Не так давно пнул этот стул ногой. Может, оттого сейчас Никулин упрямится и не пишет признательное? Выходит, Бодряков сам себе навредил, испортил историю предмета мебели, оставленного ему в наследство?
– Послушайте, Никулин, вам нет смысла отнекиваться. То, что вы не признаете своей вины, не снимает с вас ответственности. Вот у меня заключение экспертов.
– И что там? – вяло отреагировал Геннадий Никулин.
– А в заключении сказано, что Супрунов Иван Митрофанович, чье тело было найдено всего лишь в пяти километрах от того места, где он прятался, был убит из…
– Нашли все-таки?! – Никулин вскинул голову, сморщился болезненно. – Убили все-таки старика? Зря моя мать из-за него по лесу металась. Зря, выходит, померла.
– Так вот убит он был, по заключению экспертов, из того же самого пистолета, который был обнаружен в вашей, Никулин, квартире, – стараясь не выходить из себя и говорить спокойно, зачитал Бодряков. – На стволе, то есть на пистолете, ваши отпечатки пальцев. Что можете сказать по данному вопросу?
Никулин пожал плечами и промолчал.
– Ничего не можете, – с удовлетворенным кивком проговорил Бодряков и глянул на часы.
С минуты на минуту должна была подъехать Малахова. Он послал ее за Данилой Хаустовым.
– А не проще вызвать его звонком? – заупрямилась она вдруг сразу.
Вообще явилась с утра на работу в прескверном настроении. И огрызалась и огрызалась без конца.
В старых брюках и ветхой бледно-голубой рубашке. Он эту рубашку давно на ней уже не видел. Думал, отжила свое и была выброшена хозяйкой.
– Звонком? Ты чего это, лейтенант, хватку теряешь? – сузил глаза Бодряков, внимательно рассматривая ее бледное лицо и припухшие глаза. – Мы ему позвоним, а он слиняет. И ищи его потом свищи. Его родители и так вой подняли, что мы их бедного мальчика в соседнюю область свозили на опознание трупа Супрунова. И что не по правилам мы все это сделали. И что права никакого не имели. И так далее. Сейчас только позвони, его папаша частоколом из адвокатов весь дом обнесет. Мы тогда этого Данилу на опознание хрен когда дождемся. Езжай за ним. И вежливо попроси.
– Так точно, – буркнула она, хватая сумку с тумбочки.
– Слышишь, Малахова, а ты чего сегодня такая? – произнес Бодряков, рассматривая ее спину.
– Какая? – спросила она, не повернувшись.
– Не знаю. Хмурая, неулыбчивая.
– У вас ко мне какие-то претензии по работе? – остановилась она у двери с непривычным для Бодрякова вопросом, и все так же, не поворачиваясь.
Он даже растерялся:
– Да нет, претензий нет.
– Вот и славно. – Аня взялась за дверную ручку.
– Просто хмурая ты какая-то. Не улыбаешься.
– А мне, товарищ капитан, некому улыбаться, – буркнула она и скрылась за дверью.
А он, остолбенев от такой наглости, со злостью запустил ей вслед ластик. Но она, конечно же, об этом не узнала. Ушла уже. И не узнала, что своими словами испортила ему настроение на весь день.
Некому ей улыбаться! А он что, не человек, что ли?! Ему что, и улыбнуться не надо?!
И Никулин, паршивец, мнется и признательное не подписывает! Не помнит же ни черта, четыре дня из памяти пропали, как ластиком их стерло, который он в спину Малаховой запустил. А все равно в отказ.
– Ваша машина засветилась неподалеку от места убийства, Никулин. У нас имеется запись с камер видеонаблюдения на въезде в дачный поселок.
– В какой дачный поселок? – спросил тот, сутулясь на стуле.
– Тот самый, Никулин, где вы Супрунова пристрелили. Сначала приехали за Хаустовым в лесничество. Он показал вам место, где Супрунов прятался. Вы схватили бедного старика, отвезли его в дачный поселок и пристрелили там, бросив в кустах тело. Или уже мертвого везли.
– Что я, дурак, что ли! – неожиданно фыркнул Никулин. – Чтобы с трупом в машине раскатывать. Любой «гаец» остановит – и конец тогда.
– Значит, убили в дачном поселке? Вы признаете, что убили Супрунова именно там?
Бодряков против воли глянул на подозреваемого с надеждой. Неужели собрался колоться?
– Никого я не убивал. Просто рассуждаю, – тут же снова пошел в отказ Никулин. – Логичнее убить на месте, чем путешествовать с трупом в багажнике. Разве нет? Кстати, а в моей машине что-то нашли?
Бодряков промолчал. В машине не нашли никаких следов, подтверждающих, что там перевозили мертвое тело. Салон и багажник пропылесосили и вычистили. И отпечатков пальцев хозяина не было нигде. Ни на приборной панели, ни на руле. К этому отчаянно цеплялась Малахова. Ворчала и утверждала, что это весьма странно.
– Так вы не сказали мне, товарищ капитан, что за дачный поселок?
И Никулин посмотрел на него с интересом.
Бодряков назвал место в соседней области, где обнаружили тело Супрунова. И Никулин неожиданно повеселел:
– Надо же, какое совпадение!
– Вы о чем, Никулин?
– В этом поселке дача у родителей моей соседки Веры.
– Стасовой?
– Да. У Веры Стасовой, у ее родителей в этом поселке дача.
