– Прикидывали, кого будет лучше засадить за решетку?
Еще вчера Саша бы обиделся на такие предъявы своих родственников не на шутку. Но сегодня после разговора со следователем с ним что-то случилось. Саша даже внимания не обратил на подначки своей родни. И пусть себе говорят. Чем больше говорят, тем скорее проговорятся. Если убийца и впрямь член их семьи, а все указывает на это, то рано или поздно преступник сам себя выдаст. Надо лишь отключить эмоции, слушать и наблюдать. И преступник неизбежно проколется.
Саша внезапно ощутил прилив сил и уверенности. Он обязательно раскроет это дело. Раскроет и навсегда утрет нос своим родичам. Больше они не посмеют смеяться над ним и его родителями. Почувствовав, что эмоции вновь берут над ним верх, Саша мысленно сосчитал до десяти. И успокоившись, прикинул, чем же ему предстоит заняться в первую очередь.
Место преступления полиция найдет и без него. Железнов производил впечатление человека, умеющего заставить других работать. Полицейские метр за метром, участок за участком прочешут все их садоводство. Понадобится, так осмотрят все прилегающие к нему лесные массивы, но место преступления они найдут. А потому самому Саше лучше заняться другим.
Для начала хорошо бы пройтись по соседям. И в первую очередь нужно уделить внимание старожилам. Тем старикам, которые живут в этих местах не первый десяток лет. Если поискать хорошенько, то среди них могут оказаться даже такие, кто еще помнит всех трех братьев Купцовых живыми и здоровыми. Как деда Петра – родного деда Саши, так и его братьев – Толю с Витей.
Глава 5
Начать свое расследование Саша решил с бабы Любы, муж которой являлся лучшим приятелем родного Сашкиного деда Пети. Сколько песен спели они под гитару! Весь репертуар Визбора и Высоцкого исполняли по просьбе публики, состоящей из жен, детей и соседей. И юный сыщик надеялся, что баба Люба сумеет хоть чему-нибудь ему помочь.
Все-таки пока был жив дед Петя, он каждый сезон торчал тут на даче, с апреля по октябрь в городе и не появлялся. И его братья – Толя с Витей – частенько приезжали и гостили у деда Пети не по одному дню, а целыми неделями. А где дед Петя, там и Сергей – его сосед и лучший друг по даче. И все вчетвером они наверняка проводили вместе много времени, сдружились и вели под выставленную хозяйственной бабой Любой выпивку и закусь нескончаемые длинные разговоры. А как же иначе без разговоров-то? Скучно без них. А где разговор, там и задушевное общение.
Единственное, что несколько огорчало Сашу, так это то, что дед Сергей помер еще в прошлом году. Стало быть, с ним поговорить точно не удастся. А баба Люба много тоже не знала, она редко сидела с мужиками за столом, предпочитая проводить свое свободное время на грядках, клумбах и в парниках. Парников у нее было целых четыре штуки. Один стеклянный на стальном каркасе, второй из поликарбоната. И еще два – временные пленочные теплицы, которые ежегодно разбирались по осени, а весной выставлялись вновь.
Кто-то спросит, куда девалось все выращенное в четырех теплицах? Закапывали в землю? Нет, ничего не пропадало. Что-то тетя Люба продавала или куда чаще просто раздавала соседям. А в основном продукты забирали двое взрослых сыновей, у каждого из которых были свои дети, которые очень даже радовались привезенным от бабушки Любы крепеньким и душистым домашним яблочкам, сладкой сочной и очень крупной размером с детский кулачок желтой репе и хрустящим огурчикам сплошь в колючих пупырышках.
Подойдя к решетчатой калитке, Саша покричал:
– Баба Люба! Вы дома?
Мог бы и не спрашивать. Баба Люба возилась с астрами, высаживала крохотные кустики рассады, которым к осени полагалось вырасти и расцветить сад всеми цветами от нежно-розового до густого и насыщенного сиреневого.
– Это ты, Сашок? – все еще находясь в полусогнутом состоянии, спросила она. – Случилось чего у вас намедни? Я видела, полиция к вам приезжала.
Саша даже рот разинул от удивления. Неужели есть еще человек, который не слышал про убийство дяди Толи? Получается, есть. Но в этом была вся баба Люба. Женщину мало что интересовало, кроме ее сада. И к тому же она придерживалась мудрого жизненного принципа. Что ей надо знать, ей и так скажут. А чего не скажут, значит, того ей и знать не надо. В общем, баба Люба не была любопытна. И Саша видел, что даже сейчас она спрашивает у него лишь из вежливости, чтобы поддержать разговор.
– Случилось. Дядю Толю убили.
– Да что ты! – ахнула соседка. – Вот какое горе!
Но это была просто формула, которую диктовали хорошие манеры. Никакой скорби баба Люба не испытывала. Она и отвлекаться-то не захотела. Лишь когда баба Люба посадила в землю последний кустик астр из имеющейся в ящике рассады, она подняла голову и взглянула на Сашу.
– Ну, ты заходи, – спохватилась она, снимая рабочие перчатки и отпирая калитку. – Расскажешь подробней.
И впуская его в калитку, призналась:
– А то я после смерти Сережи совсем замкнулась. Никого не вижу, ни с кем не разговариваю, целыми днями с цветами копаюсь. Знаешь, это меня успокаивает. Даже горечь как-то утихает.
Саше стало стыдно. После смерти деда Сережи, которого он хорошо знал и любил, он едва ли пару раз заглянул к соседке. А ведь бывал на даче часто. Но не зашел, не спросил, не нужно ли чего. А баба Люба была уже не девочка. Ей было за семьдесят. И сыновья, занятые своими делами, приезжали редко и по большей части в конце лета, когда в саду созревал урожай. Не то что они матери с посадками совсем не помогали, но все-таки в основном женщина была предоставлена самой себе. И тем большую неловкость испытывал Саша, ведь даже сейчас он зашел к бабе Любе не просто так по-соседски сообщить о случившемся, а чтобы получить свою выгоду.
Но бабу Любу, казалось, это не смущало.
– Я твой интерес понимаю, – сказала она доброжелательно. – Вот только помочь я тебе вряд ли смогу. Сережа чаще к твоему деду уходил. Утомлю я его своими просьбами, он и сбежит. И если у нас сидели, не прислушивалась я к их разговорам. Своими делами занималась.
– Значит, про «Красного Комиссара» вы от деда ничего не слышали?
– Нет. Хотя комиссары они ведь на войне? Но ни мой муж, ни твой дед на войне не были. Годами не вышли. А вот Вите, тому на фронте, я слышала, довелось побывать.
– Как же?
Удивление Саши было понятно. Дед Витя был самым младшим из трех братьев Купцовых. Родился он в 1945 году. Какой из него фронтовик? Путает что-то баба Люба.
– И ничего я не путаю! – рассердилась женщина. – В утробе своей матери он на фронте побывал. Она санитаркой служила. Когда стало известно о ее беременности, женщину перебросили в тыл. И там она соединилась со своей матерью и своими старшими сыновьями.
Эту семейную историю Саша знал и так. Мать трех братьев Купцовых, прабабушка Аня, работала медицинской сестрой. Когда началась война, ее, как и многих других медработников, призвали в армию. Двух своих сыновей прабабушка Аня оставила своей матери, больше было некому. Ее мужа – прадедушку Николая Купцова – также призвали на фронт, как и трех его братьев. Увы, из них четверых никто домой уже не вернулся. А вот прабабушке Ане повезло. Она не только выжила, но и умудрилась где-то на фронте прямо во время военных действий встретиться со своим мужем. И от этой романтической встречи, которая проходила у супругов под свист снарядов, родился у них третий сын – Витя, отец дяди Сережи и дяди Коли и дед Вити с Сережей.
