– Так что же… все безнадежно?
– Ну, почему же. Просто в сами организации обращаться не стоит и пытаться. А вот с людьми, с которыми папа работал, поговорить можно.
– Ты кого-нибудь знаешь? – обрадовался Саша.
– У бати в записной книжке можно посмотреть. Там все его друзья записаны. В том числе и те, с которыми он в футбол гонял и на сухогрузе мотался.
– Что же мы сидим? Пошли искать эту записную книжку!
– Чего ее искать? Я и так знаю, где и что у отца лежит.
Записная книжка нашлась в верхнем ящике тумбочки, которая стояла в комнате дяди Толи. Книжка была старая, с засаленными пожелтевшими от времени страницами. Обложка давно скукожилась и потеряла первоначальный цвет. И все же Саша смотрел на нее с умилением. Какие же они славные эти наши старики! Вся их жизнь умещается вот в этой записной книжке. Все ими делалось основательно и на долгие годы. Это вам не нынешняя электронная записная книжка в смартфоне. Сегодня есть, завтра все стерлось и потерялось. И люди, и контакты, и все, что было с ними связано.
К сожалению, когда Саша начал листать книжку, то очень быстро обнаружил, что многие имена и фамилии в ней зачеркнуты.
– Почему?
– Это те, чьи телефоны папе уже не пригодятся. Те его друзья, кто уже помер.
– Как много!
– Так и самому бате лет было уже немало. Он всегда говорил, что зажился на этом свете. И получше люди вперед него уходили.
– Но твой-то отец умер не своей смертью.
– Все равно он долго бы не протянул.
– Почему ты так думаешь?
– Сердце… Сосуды… Бате надо было таблетки горстями глотать, а он сегодня выпьет, завтра уже забудет. Послезавтра начнет курс, через пару дней бросит. Разве от такого лечения будет толк?
– Что же ты за ним не следил?
– Я? Он взрослый мужик, сам должен понимать.
– Но если не понимал!
– Я ему не сторож, – буркнул Слава. – Да он бы мне и не позволил ему указывать. Ты что! Он же у нас всегда орел!
– А мама?
– Что?
– Она почему не настаивала, чтобы отец вовремя принимал таблетки?
– У нее других дел нету, чтобы еще за этим бездельником следить? Она ему говорила, Толя, прими свои таблетки. И шла заниматься своими делами. А батя на ее слова забивал, а иной раз просто потом забывал.
Славка считал, что все объяснил толково, но Саше все равно было непонятно, как это двое самых близких дяде Толе людей, зная о состоянии его здоровья, так наплевательски относились к тому, что отец не пьет прописанные ему препараты. Вот в семье у Саши было совсем не так. Его отец тоже не очень-то любил глотать таблетки. И Саша не любил. Но если было нужно, то мама вставала над каждым из них дважды или даже трижды в день и не слушала их возражений и отговорок. И стояла до тех пор, пока все лекарства не были выпиты. И горе было тому из ее мужчин, кто осмеливался артачиться. Тогда мама превращалась в настоящее цунами и кричала:
– Нет, вы все равно будете у меня здоровы! И даже если мне самой из-за вашего упрямства придется лечь в могилу, вы у меня эти таблетки выпьете!
А вот в семье дяди Толи такой заботы никто не знал, и это многое объясняло. Многое, но все-таки далеко не все.
Глава 9
Из всей записной книжки Саше удалось выписать лишь три имени.
– Обманщица! – с укором сказал он ей после того, как закончил.
Записная книжка при всей своей пухлости его сильно разочаровала. В ней были записаны почти одни родственники, а их контакты были Саше без надобности, он знал их и так. Из незнакомых имен остались без зачеркивания лишь некто Чемоданов Антон, чье имя почему-то было записано печатными буквами, Коржов Ваня и некая дама, которую дядя Толя игриво именовал Галочкой.
Именно ей Саша и позвонил в первую очередь. Ответивший ему голос был мужским и кроме того, смутно знакомым.
Все стало на свои места, когда этот голос произнес:
– Следователь Железнов слушает.
– А это… Это я.
Саша растерялся.
– Сашка! – тоже узнал его следователь. – Ты откуда раздобыл телефон пострадавшей?
Пострадавшей? А кто у нас пострадавшая? Пострадавшая пока что в деле всего одна – это Клара.
– Карлотта дала тебе телефон матери? – продолжал допытываться Железнов. – А зачем?
И тут Саше стало все окончательно ясно. Он звонит Кларе, вот в чем фокус. И когда следователь подтвердил эту догадку, Саша принялся соображать. Видимо, Галочка – это вовсе не имя, уменьшительно-ласкательное от Галины, как юноша подумал вначале. Галочка – это милое прозвище, которое дал дядя Толя своей любовнице и которое, надо сказать, ей очень подходило. Клара с ее тощей фигурой, черными волосами, круглыми глазами и подпрыгивающей походкой очень походила на птицу, на ту же галку, например.
– Есть какие-нибудь новости?
Саша рассказал, где находится и с кем. Попутно он обдумывал, рассказать следователю о той сумке, набитой евро, или не стоит. Но семейная солидарность восторжествовала. Прежде чем сдать своих родичей полиции, надо было с ними хотя бы поговорить. Вдруг появление этих евро в квартире имеет вполне легальный характер. Например, собрались покупать дом или наоборот, продали дом. Хотя почему расчет идет в евро? Но возможно, искомое имущество находится где-то за границей. Хотя все равно странно, неужели кто-то еще ведет расчеты вот так, наличными?
Вроде бы Таня – жена Валеры – поговаривала о том, как было бы чудесно купить домик на Рижском взморье. В детстве Таню ее родители часто возили на отдых в Клайпеду и Юрмалу, и она сохранила об этих тихих чистеньких прибалтийских городках самые приятные воспоминания.
И даже Саша слышал, как она не раз мечтательно вздыхала:
– Вот бы купить домик в тех местах.
Валера против этой затеи не возражал. Свою жену он обычно во всех ее начинаниях поддерживал. Как знать, возможно, тетя Маша как раз и приготовила еврики по просьбе своего обожаемого Валерочки, для которого для единственного ей было ничего никогда не жаль.
Но когда Саша, закончив разговор со следователем, набрался духу и спросил у Славки о происхождении сумки с евро, тот лишь вытаращил на него глаза:
– Какие еще евро? Какая сумка?
– Я покажу!
– Ну покажи.
Сумка была на месте. Но когда он вытащил ее наружу, то Славка поднял его на смех.
Он вытряхнул содержимое сумки прямо на пол и воскликнул:
– Это же игрушечные деньги! Их Аньке с Манькой – моим племяшкам – батя подарил.
– Зачем?
– Для игры! Чтобы девчонки в своем игрушечном магазине могли как бы настоящими деньгами расплачиваться.
