– А как вы? – обронила она, отводя глаза и затаив дыхание.
– Я долго не мог уснуть… Все эти гости…
Амабель впилась в него взглядом, выискивая правду. Он чуть усмехнулся, показывая свое ироничное к этому отношение. Но она не смогла разделить с ним это настроение.
Ее непреклонность возросла в несколько раз, переводя намерение в твердую решимость.
***
Амабель нервно расхаживала из угла в угол, заламывая руки. Отослав Доротею, согласно плану, она ждала, когда Роберт придет к ней в комнату. Горничная должна была ему передать, что леди Клиффорд ждет его в комнате по важному вопросу.
Конечно, он обязательно придет, она в этом даже не сомневалась. Но вот остальная часть плана требовала всей силы ее духа. Но она готова была рискнуть. Ради этого мужчины.
Раздавшиеся за дверью шаги заставили её встрепенуться и собраться с мыслями. Он пришел! Она знала, что он не мог не прийти, беспокоясь о ней. Она, можно сказать, нечестно сыграла на его чувствах. Но и он тоже тот еще игрок на ее нервах, разучивающий пьесы весьма туманного содержания.
Она развернулась лицом к дверям, ожидая его появления. Подбородок гордо поднят, руки опущены вдоль тела, спина прямая. Пусть думает, что это просто разговор, ничего больше. Обычный разговор между мужем и женой… никаких утаек и подводных камней.
Роберт зашел в комнату и обеспокоенно, как и ожидалось, посмотрел на нее. Его глаза быстро пробежались по ее фигуре, желая отмести догадки о нездоровье или о каких-то других физических недугах. Чуть успокоившись, он посмотрел ей в глаза и задал вопрос, которого она также ждала:
– Амабель, все хорошо?
– Да, вполне.
Она сделала ему приглашающий жест в сторону кресла, а сама, позволив ему пройти, прошла к двери и демонстративно заперла ее на ключ. Затем прижалась к ней спиной и посмотрела на мужа, который замер на месте. С ошарашенным выражением лица он смотрел, как она кладет ключ в соблазнительную ложбинку, виднеющуюся из-под тугого корсета.
– Что происходит? – прошептал он сухими губами.
– Я хочу добиться ответов, – Амабель подошла к нему и села напротив него на стул. – Хочу знать, почему вы меня так мучаете и мучаетесь сами.
Роберт сначала поддался панике, но затем, откинувшись на спинку кресла, обреченно покачал головой и произнес:
– Я, так или иначе, рассказал бы вам, но мне нужно время.
– Роберт, я устала слышать это каждый раз. Время идет, ничего не меняется.
Он вздохнул, не поднимая глаз, и Амабель пожалела, что говорила с ним так резко.
– Роберт … посмотрите на меня…
Он нехотя поднял голову. Сначала его взгляд зацепился за ее губы, затем поднялся выше и остановился на карих омутах.
– Вы можете мне доверять, – прошептала она, коснувшись его руки. – Вы не представляете, как я мучаюсь каждый раз, когда вижу вас.
Удивление промелькнуло в его глазах, и она решила уточнить:
– Вы очень привлекательный мужчина, вы же знаете об этом? И я хочу касаться вас… хочу быть… любимой вами…
Он резко поднялся с места и зашагал по комнате, потирая переносицу и, видимо, набираясь мужества к предстоящему разговору.
– Амабель … – почти простонал он¸ опускаясь обратно в кресло и опуская голову. – Слышать эти слова мне очень больно… вы режете меня по живому.
– Но почему? Неужели, так плохо, что я что-то чувствую к вам?
Он порывисто посмотрел на нее, на его лице проступило выражение, исказившее правильные черты. Боль, мука, злость, ожесточение устроили там битву за первенство.
Амабель невольно отпрянула, не ожидая такой перемены.
– «Что-то»? – прорычал он. – Вы «что-то» ко мне чувствуете?
– Я… – она не понимала, что происходит, и растерялась.
Вдруг он опустил голову и прерывисто вздохнул.
– О, Амабель … – он покачал головой. – Я так хочу быть для вас всем.
Догадка внезапно посетила ее, заставив покраснеть и воспарить к небесам от нахлынувших ощущений.
Она опустилась перед ним на колени и взяла за руку. Заставив его посмотреть ей в глаза, она произнесла со всей убедительностью, на которую была способна:
– Роберт, я всецело в вашей власти. Вы единственный можете нас сделать абсолютно счастливыми или глубоко несчастными, в зависимости от того, какой выбор вы сделаете. Я прошу вас… будьте откровенны со мной. Вместе мы сможем преодолеть все препятствия. Пожалуйста…
Он погладил ее руку, затем поднес к своим губам, заставив плавиться и изнемогать от покалывающих ощущений.
– В этом виновата я? – прошептала она, боясь его спугнуть переменой тона.
– Нет! – вскинулся он и потряс головой, отрицая сказанное ею.
– Из-за женщины? – осторожно предположила Изабелла.
Он, поколебавшись, кивнул.
– Это было давно, – сказал он, смущенно посмотрев на нее.
– Я понимаю, – произнесла она, пожав ему руку.
– Я… был очень молод… мой отец…
Роберт встал, мягко подняв за собой Амабель. Усадив ее на стул, он подошел к окну и невидящим взором уставился на открывавшийся вид.
– Мой отец всегда проявлял ко мне излишнюю требовательность, завуалированную под искреннюю заботу. С его стороны мне никогда не давались поблажки. Никаких слабостей, никаких ласк. Сочувствие и мягкость во мне искоренялись неукоснительно. Благодаря матери, я научился сохранять эти качества незримыми от отца. Вы можете сказать, что это лицемерие. Возможно. Но отец всегда хотел видеть в сыне повторение своих черт. И вскоре его постигло жестокое разочарование, когда он с ужасом обнаружил, что все не так, как ему казалось.
Меня на долгое время вырвали из-под опеки матери. Мне тогда было пятнадцать. И отдали на воспитание моему дяде, отставному офицеру, который муштровал меня три года, но так и не добился значимых успехов. Все, что я усвоил крепко-накрепко, что самое главное при любых обстоятельствах – сохранять невозмутимое лицо.
Тебя бьют, ругают, обливают холодной водой – ты должен быть невозмутим. При встрече с отцом, матерью – довольным всем истуканом.
Моя мать, конечно, видела, что все это притворство, и волновалась за меня. Хотела умолять отца забрать меня оттуда. Боялась за мое душевное состояние. Но я продержался и понял одну истину. В трудную минуту ты можешь полагаться только на самого себя! Потому что могут подвести обстоятельства, люди, но не ты.
Роберт надолго замолчал. Потрясенная Амабель сидела и ждала, наблюдая, как у него опускаются плечи и все больше ссутуливается спина. Она хотела и боялась продолжения, опасаясь, что те бездны, что откроются, могут оказаться неподвластными ей.
– По возвращению домой меня начали интенсивно вывозить в свет. Отец с гордостью демонстрировал меня свету, убедившись, что выдержка не изменяет мне ни в каких обстоятельствах. Мысленно он уже видел меня в палате лордов, положившего жизнь на благо Англии и короны.
