Амабель ахнула, и холодные глаза маркиза остановились на ней. Роберт подошел к своей жене, взяв ее за руку.
– Это, конечно, ужасающие новости, – заметил он. – Но я не понимаю. Ты ради этого проехал столько миль?
– Нет, сын. Есть еще кое-что, с чем я хочу разобраться. И я приехал не один.
Розалинда уже была близка к истерике.
Горсей встал с места и открыл дверь:
– Прошу вас. Заходите, виконт.
Появление виконта де Моубрея заставило напрячься молодую пару. Роберт стиснул зубы, а Амабель, побелев лицом, вынуждена была опереться на его руку.
– Всем доброго дня, – нахально осклабился Колдер, помахивая тростью.
Горсей, охватив взглядом все полуобморочное семейство, со значением произнес:
– По-моему, вам рады, Моубрей.
Тот, криво усмехнувшись, согласно кивнул головой.
– И я так думаю. Роберт, ты ведь поприветствуешь старого друга?
– Что происходит? – процедил последний, требовательно посмотрев на отца.
Тот ответил твердым взглядом.
– В свете новой политической обстановки, я по-другому смотрю на заключенный тобою брак. И согласно дошедшим до меня сведениям, твоя жена тебе все еще не жена. Не так ли, Моубрей?
– О да, милорд. Готов дать голову на отсечение.
В этот момент Роберт показалось, что его счастье разбилось как хрустальный бокал, который за ножку держал его отец. С громким звоном и треском он разлетелся на осколки, заставив сердце замереть посреди удара. Но это его уже не заботило, потому он железной хваткой вцепился руками в горло Колдеру.
Глава 12
Из всех уроков, что преподавали юной Амабель, она не любила именно историю. Учитель Кларк, будто потравленный молью одижонец, был честно зануден и принципиален. Добиваясь от своей ученицы знаний, он время от времени сверлил ее мутными глазами и по нескольку раз повторял кажущиеся ему важными факты. Если крупицы мудрости и оседали в уме молодой графини, то они были подобны слою пыли, который можно было убрать, протерев, как следует, тряпкой.
На нынешнем занятии Кларк уделил часть времени генеалогии Испанского двора, расхаживая по комнате и вещая ровным голосом:
– Итак, запомните, госпожа: нынешний король Испании Фердинанд VI вначале носил титул инфанта Кастильского. В 1724 году его отец, Филипп V, отрекся от престола, и в феврале 1724 года семнадцатилетний брат Фердинанда, Людовик I, был провозглашен королем, но в августе этого же года умер от оспы…
Учитель остановился и вперил взор в потолок, видимо, вспоминая череду несчастий. Амабель почесала нос и скосила глаза на кормилицу, которая в углу что-то увлеченно вышивала.
Вещание продолжилось.
– Филипп V вновь вернулся к государственным делам, а в ноябре 1724 года одиннадцатилетний Фердинанд был объявлен кортесами, сословным собранием, принцем Астурийским, т. е. престолонаследником…
– Господин Кларк… – осмелилась подать голос Амабель. – Зачем мне нужно знать про короля Испании? Это неинтересно.
Учитель недовольно нахмурил брови, а кормилица уронила на колени пяльцы и укоризненно покачала головой:
– Миледи… Не забывайте, что вы по линии отца принадлежите к испанскому благородному роду. Граф Де Клер дальний родственник графа Трепани, а тот двоюродный брат королевы-матери испанского двора. Не знать свои корни позорно для знатной дамы.
– Я просто не понимаю, зачем мне это, – юная бунтарка надула губы. – Мы уже давно не поддерживаем с ними отношения, живем в Англии… Стоит ли тратить на это время?
Мария возмущенно всколыхнула бюстом.
– Госпожа! Когда-нибудь эти знания вам смогут пригодиться. Никогда не знаешь, как повернется жизнь.
– Я не буду жить в Испании! Отец обещал, что мой жених будет англичанином. А еще красивым, богатым и из хорошей семьи!
– Многие знатные дворяне, ведущие свои родословные от испанских королей и сеньоров, давно осели в Англии… – проскрипел вездесущий Кларк. – Ваша – идет от королей. Это ли не повод гордиться?
Амабель с сомнением посмотрела на него, на кормилицу и пожала плечами.
– Тем более, что испанская кровь у вас так и играет, миледи, – лукаво усмехнулась Мария.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересованно проговорила маленькая госпожа.
– А владение ножом? А шпаги? Нашим доморощенным барышням это и в голову бы не пришло.
Амабель задумалась.
– Значит… это еще один повод гордиться? – наконец, проговорила она.
– Ну, конечно, – обрадовано выдохнула кормилица, переглянувшись с учителем. – И все испанки настоящие гордячки… Так что, гордитесь своими корнями, миледи. Гордитесь и не забывайте о них.
***
Амабель никогда не думала, что можно кого-то так ненавидеть. Волна удушающего гнева внезапно накрыла ее, лишая воздуха и практически обездвижив. Словно во сне она смотрела, как Роберт набросился на Моубрея, как маркиз бросился их разнимать, слышала крики, шум борьбы и тревожный голос Розалинды, которая начала увещевать их, требуя прекратить драку. В ее голове все прокручивались слова свекра, но так и не находилось лазейки, чтобы выбраться из заколдованной цепочки.
Развод? Серьезно? Из-за войны? Что это меняет? Как? Почему?
Бессвязные мысли мелькали, кувыркались, не ощущая опоры. Моубрей, трусливый предатель, пытается уничтожить их семью. Его уязвленная мужская гордость быстро превратилась в вероломное малодушие, польстившись на звон сребреников и торжество мести. А Нортгемптон, который фактически сам же устроил этот брак, пытается все отыграть назад. Теперь он собирается все разрушить, опираясь на слова мерзавца виконта.
И как он это сделает? Их с Робертом брак был заключен перед богом и людьми. Его расторгнуть не так-то просто. Или… Неужели ему потребуются доказательства, что…
На этом месте Амабель резко вдохнула и выпала из состояния транса. Ее будто что-то встряхнуло, вернув в происходящие события.
Крики и возня сразу же ворвались нестройным шумом в ее уши. Взгляд остановился на борющихся мужчинах, их напряженных позах и лицах, на отчаявшейся Розалинде и столпившихся у двери слугах. Амабель взяла себя в руки и сделала то, что надо было сделать с самого начала.
Схватив графин, стоявший на столике, она со всего размаха окатила холодной водой сцепившихся мужчин. Те сразу отскочили в разные стороны, а Амабель, повернувшись к слугам, сухо проговорила:
– Выйдите все.
Это было выполнено беспрекословно.
Маркиз, рассматривая поникшее кружево, криво усмехнулся и заявил:
