– Позвольте мне откланяться. Дела требуют моего незамедлительного присутствия в Лондоне.
Роберта хватило только на то, чтобы поклониться в ответ и с презрением взглянуть на виконта, который продолжал на них неприлично пялиться.
Амабель присела в реверансе и, как того требовали приличия, протянула маркизу руку, который небрежно ее поцеловал. Она предпочла этого не заметить. Виконт этой чести не удостоился вовсе. Его протянутая рука так и осталась висеть в воздухе. Остальные сделали вид, что этого не заметили. Лицо Моубрея перекосило от злости, и он, развернувшись, буквально вылетел за дверь.
Дождавшись, когда Колдер выйдет, Нортгемптон повернулся к сыну и сказал:
– Что ж, это ваше решение. В конце концов, оно же послужит для вас хорошим наказанием в будущем. Ведь сомнительное происхождение надо замаливать. Замаливать усердно. Поклонами, визитами и присутствием на светских раутах. Вы готовы к этому?
С этими словами он степенно удалился, оставив ощущение выигранной битвы, но не выигранной войны.
Глава 13
– Что это была за юбка?
– Что задумал ваш отец?
Вопросы прозвучали одновременно, а затем наступила тишина. Роберт и Амабель напряженно смотрели друг на друга, затем опять вместе заговорили:
– Сначала вы!
– Сначала вы.
Горсей нетерпеливо кинулся расспрашивать:
– Так, что это за юбка? Когда я ее увидел, то чуть с ума не сошел! Откуда вы ее взяли? Ведь это не ваша?
И почему идея с юбкой показалась ей такой хорошей? Теперь она казалась самой плохой из существующих.
– Нет, нет, – успокоила мужа Амабель, в то же время лихорадочно подбирая слова. – Ммм… Понимаете, мы как-то гуляли с Розалиндой…
– Куда уж без нее.
– …и обнаружили юбку в заброшенном сарае.
Да, отлично. Прозвучало очень складно.
– В сарае?..
– Да.
– Давно?
– Нет. Где-то с неделю назад, – соврала Амабель, мучаясь угрызениями совести.
Роберт испытующе посмотрел на нее.
– Простолюдинки таких юбок не носят. Это видно по фасону и кружевам. Значит, вполне возможно, имело место преступление.
– Преступление?! – побледнела графиня. – Почему сразу преступление? Может, это было по обоюдному…
– Да кто в такое поверит? – воскликнул Горсей. – Вы видели, на какие клочки она разорвана?
– Карлайл же поверил, – тихо заметила его жена. – Если поверил…
Граф угрюмо насупился и посмотрел на нее.
– Если честно, я не знаю, что на него нашло. Но могу сказать одно: мой отец ничего просто так не делает. Что-то, видимо, случилось. Думаю, нам стоит поговорить с моей матерью.
– Полагаете, она знает?
– Смотря о чем. Что отец решил нас разлучить – вряд ли. А вот о том, что происходит с ним, должна быть в курсе.
– Значит, нам стоит поспешить.
Роберт, согласившись, чуть помедлил и проговорил:
– Но мы как-то отвлеклись от темы. Меня волнует, что эта юбка была найдена на территории моего имения. Это может означать, что где-то здесь ходит насильник. Думаю, стоит обратиться в полицейское управление и…
– Господи, Роберт! – не выдержала Амабель. Она стала ходить из угла в угол, заламывая руки.
– Я не могу оставить это просто вот так! Вы же понимаете, что на моем попечении находятся люди, и мой долг состоит в том, чтобы защитить их от того, кто может представлять для них угрозу.
– Не думаю, что с этим возникнут проблемы.
– Это еще почему?
– Вы же сами сказали, что простолюдинки таких не носят, если вообще носят. Значит…
Горсей непонимающе смотрел на нее. Амабель вздохнула и продолжила:
– Значит, это были не простолюдины.
– Вы хотите сказать, что это были… Ооо!
Угрызения совести истязали ее душу, впиваясь подобно огромным пиявкам. Она смотрела, как муж проникается ее лживыми предположениями и страдала от того, что поневоле чувствовала удовлетворение. Она справедливо полагала, что правду Роберт воспримет в разы хуже, и последствия могут быть Бог знает какими, в первую очередь, для самой Розалинды. Если маркиз Нортгемптон относился к дочери как к любимой игрушке, то Роберт – как непреклонный пастырь к заблудшей овце. А его сестра, будто оправдывая такое отношение, продолжала впутываться в злоключения, доводя его терпение до апогея.
Амабель сочувствовала Розалинде. Как женщине и как сестре, но не могла не видеть, что жизнь продолжает ей преподносить уроки, один за другим, открывает глаза и дает понять, что в этом мире имеет ценность и за какие заслуги дается. «…Жена, боящаяся Господа, достойна хвалы…» – вот наука, которую она должна постигнуть. Но, увы, Амабель боялась, что эти семена падали на бесплодную землю.
Задумавшись, она не расслышала, как Роберт тихо позвал ее. Он повторил ее имя еще раз, прежде чем она повернулась к нему и увидела изрядную долю стеснения на его лице. Гадать ей долго не пришлось.
- Амабель, милая, я не решаюсь спросить вас, но… – он опустил глаза, явно испытывая неловкость.
– Что? – непонимающе спросила она.
– Думаю, вы осознаете, что нам нужно постараться, чтобы… ааа… это так неловко…
– Что? Говорите, прошу.
Роберт выдохнул.
– Амабель, нам нужно постараться, чтобы вы стали моей женой по-настоящему.
Он проникновенно посмотрел на нее, а она вспыхнула и от смущения потупилась. Поневоле, это становилось первейшей задачей, решением многих проблем и избавлением от каверз со стороны «доброжелательных» друзей и родственников. После стольких слов и сокрушающего желания, не находящего выхода, неуместная стыдливость превращала их в неуклюжих юнцов. Встретившись глазами, они опять отводили взгляд, пытаясь не думать о том, что их ждет за порогом спальни.
Графиня чуть хриплым голосом смогла выдавить:
– Конечно. Понимаю.
Неуютная минута была разбавлена его последующими словами:
– Надеюсь, что я справлюсь…
Она решительно перебила:
– Я верю, что справитесь. Вы сильный и мужественный человек.
Молчание.
– Амабель…
– Да?
– Я люблю вас.
Ее нежная улыбка послужила ему наградой.
– Я тоже вас люблю. И верю, мы справимся.
***
Карета скрипела рессорами, пробираясь по неровностям дороги. Лето окончательно утвердилось в своих правах, подарив солнечные дни и украсив природу пышной зеленью с вкраплением цветущих бутонов. Амабель смогла бы полностью насладиться пригожим днем, если бы экипаж не трясло так нещадно, отчего ее только-только востребованные женские чресла несколько страдали от дискомфорта. Но ее душа, казалось, готова была улететь в рай. То, что произошло между ними той ночью, можно было бы назвать благословением небес.
