– Дорогая маркиза, что нового на ярмарке невест? Сезон в Лондоне уже заканчивается, но, думаю, Сент-Джеймские балы все еще полны сплетен и интересных объявлений. Итак?..
И она с надеждой посмотрела на маркизу, в полной уверенности, что та непременно ее просветит. И леди Эсмерелда ее не разочаровала, правда, весьма своеобразным способом.
– О… да, конечно. Сплетен много. Например, граф Албермаль наконец-то обручился на четвертом десятке. Его невеста – молоденькая дочь маркиза Вустера. Очаровательная особа. Так же стало известно, что герцог Варенн женится по особому разрешению в этот четверг на дочери маркиза Мара. Лучшая партия года. Ну и поговаривают, что ваш отец, граф Эвернер, подыскал вам мужа.
Улыбка леди Тании, державшаяся на лице все время монолога маркизы, сползла с нее как старая кожа со змеи.
– Не может быть… – рассеянно проговорила она. – Отец обещал посоветоваться со мной!
– Увы, – спокойно продолжила маркиза. – Во всех кулуарах это активно обсуждают. Барон Лестер очень достойная партия, огромное состояние, зрелый возраст, в котором…
– Что?! – в ужасе воскликнула леди Эвернер. – Барон Лестер?! Этот…
Она резко остановилась, осознав, что почти забылась. Сделав над собой усилие, она вновь нацепила улыбку и сказала, усмехнувшись:
– Думаю, отец поторопился. Тем более, я не давала согласия. Сплетня есть сплетня.
Леди Тания кокетливо пожала плечами, бросив взгляд на Роберта. Тот не отрывал взгляда от тарелки.
– Конечно. – кивнула леди Эсмерелда. – Только барон ездил к вашему отцу испросить разрешение на помолвку с вами и получил согласие. Об этом барон сам рассказал мне. Ваш отец будет счастлив породниться со своим старым другом и пообещал ему добиться от вас согласия любой ценой.
Амабель с интересом смотрела, как с леди Тании постепенно спадает вся спесь, и поневоле на ее лице отражается угрюмость и разочарование. Под конец обеда она не только не поддерживала разговор, но и углубилась в мрачные думы, игнорируя окружающих. Когда все, в конце концов, встали из-за стола, а доктор Фицлан сбежал в свою лабораторию, она важно подошла к Роберту и сквозь зубы сказала:
– Прошу прощения, дорогой граф. Но, похоже, меня ждут неотложные дела в Лондоне. Как бы вы меня не уговаривали, боюсь, мне нужно ехать.
Скрывая радость, граф Клиффорд поклонился и заверил леди Эвернер, что он весьма огорчен и немедленно прикажет к утру заложить карету. Красавица надменно посмотрела на Амабель и, извинившись, выплыла из гостиной.
Роберт тут же подошел к матери.
– Мама, не знаю, как тебя и отблагодарить за эту ложь. Наконец-то мы от нее избавились!
Леди Эсмерелда подняла брови.
– Ложь? Мой дорогой, я никогда не лгу.
Амабель и Роберт обменялись непонимающими взглядами.
– Но как же тогда… – начали было молодые люди, но маркиза их перебила.
– Я всего лишь чуть преувеличила. Отец давно хочет ее выдать замуж. По меркам светского общества леди Тания уже старая дева, но уж больно строптива и очень тщательно подходит к выбору мужа. Но вот посватался барон и поспешил известить об этом весь бомонд. Боюсь, леди Эвернер будет нелегко отказаться от такой партии. Тем более, что теперь она будет в центре внимания. И так просто оправдать свой отказ у нее вряд ли получится.
– Но откуда ты это узнала? Ведь я написал тебе только два дня назад? – поразился Роберт.
– Ну, мой дорогой, – упрекающее проговорила его мать. – Как и сказала леди Тания, сплетни действительно бродят. И я живу не затворницей как вы с Амабель, и обмениваюсь новостями со знакомыми. – Она лукаво улыбнулась. – Это оказалось очень полезно.
Роберт расхохотался и поцеловал руку матери. Он был почти счастлив. И это самое почти в этот момент разыскивалось Вистаном. Хоть бы и там им сопутствовал успех. Клиффорд посмотрел на Амабель и увидел ее встречный нежный взгляд. Она, конечно же, все понимала, его прекрасная мудрая жена, такая добрая и терпеливая, такая мужественная. Чем он ее заслужил в своей жизни?
Он подошел к ней и нежно обнял. Он любил ее больше жизни и не представлял без нее своего будущего. Амабель была всем для него. И это утешало и согревало его исцеляющуюся душу.
***
Розалинда сидела в карете, направляясь обратно в Девоншир. Рядом с ней находилась служанка, нанятая Вистаном для соблюдения приличий. Сам виконт ехал на своем коне, держась неподалеку. Он спешил выполнить обещание, которое он дал своему другу – вернуть сбежавшую сестру.
Прошедший накануне разговор с миссис Мелридж был одновременно забавным и печальным. Сначала ее пришлось долго убеждать в том, что Вистан отнюдь не дьявол, и хотя его одежда такая же черная как масть коня, он самый что ни на есть человек, и эту ипостась в ближайшее время менять не собирается.
В свою очередь трепетная вдова очень долго сокрушалась по поводу того, что ее подопечная должна будет уехать от нее. Она привыкла, что кто-то ее сопровождает и выслушивает. Джемма не в счет, ведь она ответить не может, хотя ее глаза очень выразительные. А вот Розалинда была так внимательна к ней, так заботлива… Что же ей теперь делать?
Виконту пришлось стоически выслушивать эти излияния и даже временами сочувственно кивать головой. После недолгого сопротивления и уступая доводам Розалинды, он был представлен миссис Мелридж как тот самый жених, которого не одобряли жестокие родители, и теперь играл свою роль с примерным терпением.
Монфор скрепя сердце позволил
Миссис Мелридж восторженно благословила их, заметив, что они отличная пара, и что сразу видно как Вистан любит свою невесту, ведь он нашел ее, невзирая ни на что. Романтическая струнка в душе вдовы была полностью удовлетворена поведением молодых людей. Она упоенно вздыхала, вытирала глаза уголком платочка и всем своим существом излучала тот восторженный сироп, который Монфор терпеть не мог. Язвительное замечание так и рвалось с его губ, но он не мог себе этого позволить. Вистан сжал губы и выразительно кинул взгляд на Розалинду, она тут же заторопилась попрощаться со своей временной опекуншей. После моря слов и заверений они, наконец-то, смогли тронуться в путь.
Между виконтом и бывшей беглянкой сохранялось мрачное молчание, даже на остановках. Каждый думал о своем и старался даже взглядом меньше встречаться со своим спутником. Напряжение висело в воздухе как комок ваты. Было трудно дышать и еще труднее терпеть присутствие друг друга. Розалинда воспринимала Монфора как свидетеля ее позора, да еще и возвращающего к брату за шкирку как какую-нибудь нерадивую служанку. Он же думал о сестре друга как о досадливом обстоятельстве, которое мешает ему в ту же минуту отправиться по своим неотложным делам.
Взаимное недовольство и объединяло их, и противопоставляло друг другу. Мимолетные взгляды, сжатые губы лишний раз показывали как они «рады» совместному времяпрепровождению.
