Освободив от жёстких пластин из китового уса Сид Кайл снова заключил жену в объятия, погружая её в водоворот новых, прежде незнакомых чувств и ощущений.
Ласки, по началу невинные, с каждым прикосновением делались всё смелее. Они то вызывали у Каролины приступы стыдливости и желание ускользнуть, то жажду отбросить последние остатки стыдливости и сдержанности, позволяя себе лететь, паря на крыльях пронзительной страсти.
В объятиях Сида Кайла Каролина впервые так остро ощутила своё тело и была потрясена открывшимися ему возможностями.
Когда он овладел ей, недобрая боль утраты девственности не возмутила и не разрушила полностью того очарования, которым наполнилась для юной, новорожденной женщины её первая ночь любви.
Уставшая и смятённая, Каролина, прикрывшись одеялом, полусонно наблюдала за тем как, двигаясь с непринужденной грацией кошки, нисколько не смущаясь собственной наготы, Сид Кайл, подойдя к столу, разливал красное вино по бокалам.
– Выпьем?
– Стоит ли? – неуверенно откликнулась она.
– Как не поднять тост за столь прекрасный повод? За вас, звезда моя. И за нашу первую ночь.
Залпом осушив бока, он разбил бокал, с размаха швырнув его в камин.
Глава 8. Герцогиня
Каролина проснулась с тяжёлой головой.
Подобно большинству романтично настроенных барышень она была уверена, что первая ночь любви меняет всё – восприятие мира, настроение, чувства. В первую очередь к мужчине, что с тобой эту ночь разделил. Вы становитесь ближе, барьеры стираются, тот, кто ещё вчера был чужим, сегодня становится родным человеком.
В действительности всё оказалось иначе. Ничего не изменилось. Солнце оставалось тем же, комната – прежней. Сид Кайл – чужим, далёким и пугающим.
Как ни странно, заснув в его объятиях, утром Каролина словно ещё больше отдалилась от него. Воспоминания о вчерашней ночи были ей неприятны. Она сама себе не могла объяснить почему. Хорошо ещё, Сид проснулся первым, и успел покинуть спальню.
Поднявшись с кровати, Каролина набросила на плечи шёлковый пеньюар. Открыв дверь, миновала коридор. Спустилась по лестнице и оказалась в том огромном бальном зале, где вчера так много танцевала.
Каблучки домашних туфелек громко цокали по начищенному до блеска паркету.
Лакей, в длинном парике и тёмно-синей ливрее, неспешно поклонился, приветствуя новую госпожу:
– Доброе утро, миледи. Угодно ли распорядиться, чтобы принесли кофе? Чай? Или, может быть, шоколад? Чем госпожа желает позавтракать?
– Пока ещё ничего не хочу. Где я могу найти моего супруга?
– Господин герцог у себя в кабинете. Прикажите проводить?
– Не нужно. Сама найду.
До кабинета Каролина добраться не успела –нарвалась на Сида в приёмной. Размашистым шагом, с быстрой порывистостью он едва не столкнулся с нею.
Каролина успела отметить, что его костюм для верховой езды выглядит так, будто он уже успел откуда-то вернуться. И явно не из кабинета.
– Вижу, вы не из тех женщин, что любят залёживаться в постели до полудня? – улыбнулся герцог, отдавая хлыст и шляпу подбежавшему слуге. – Предпочитаете вставать рано?
– Не всегда. Сегодня так получилось.
– Вам бы лучше одеться. В ранние часы, пока дом ещё не протоплен, легко схватить простуду. Идёмте в мой кабинет. Там гораздо теплее.
Перешагнув порог кабинета, Каролина застыла, как статуя, переживая не самые приятные воспоминания, связанные с её прошлым приходом сюда.
– Садитесь, сделайте одолжения, – предложил герцог. – Не люблю, когда кто-то возвышается надо мной.
Каролина села, принуждая себя положить руки на кресло и откинуться на спинку.
– Не знаю, огорчит ли вас то, что я вынужден буду сейчас сказать? Надеюсь, что огорчит. По крайней мере меня это огорчило, – вздохнул Сид.
Аристократическое лицо герцога выглядело озабоченным. Синие глаза смотрели серьёзно.
– Видите ли, обязанности перед короной не дают мне возможности сполна насладиться вашим милым обществом. Долг требует вас покинуть, чтобы отправиться на защиту северных границ нашей славной родины. Там начались новые беспорядки.
– О! – только и смогла выговорить Каролина, не сумев придумать ничего лучше.
– Вы, несомненно, останетесь хозяйкой в доме и будете вольны распоряжаться здесь всем по вашему усмотрению. Если решите, что что-то нуждается в вашем внимании, вы в полном праве распоряжаться, как хотите.
– Вы так добры.
– Я оставлю вам деньги. Надеюсь, сумма окажется достаточной? Если вдруг возникнут материальные затруднения прошу обратиться к моему поверенному. Он выдаст дополнительные средства.
– Я не выйду за те границы, что вам угодно будет мне отмерить.
– Жизнь штука сложна. Мы планируем одно, а она распоряжается по-своему, – со вздохом проговорил герцог. – Повторюсь, если возникнет нужда, смело требуйте денег у адвоката. Не желаю слышать, что моя жена считает гроши. Это, пожалуй, всё, что я желал вам сообщить.
Каролина подняла глаза на мужа, такого спокойного, надменного, далёкого. Словно вчерашней ночи и не было. Словно всё лишь приснилось ей.
– Единственное, что беспокоит вас – вопрос моего денежного содержания? – нервно хихикнула она. – Не могу даже высказать, как лестно это для моего самолюбия, сударь.
– Вы не поверите, но я тоже иначе представлял себе это утро.
Поднявшись, Сид обошёл стол и, подошёл к креслу, где сидела жена.
– Вам хотелось бы красивых слов и нежностей? Женщины это любят, я знаю. И если успел кое-что понять в этом жизни (а я уверен, что успел) вы заслуживаете и сонетов, и хвалебных од, и охапок роз. И я вовсе не жажду, чтобы в моё отсутствие вам пел их кто-то другой. Но иногда выбираем не мы – выбирают за нас. Люди военные себе не принадлежат.
Каролина посмотрела в окно.
Сегодня день был пасмурнее, чем вчера. Природа обиженно насупилась.
Совсем, как она сейчас. А ведь когда она только проснулась, ей хотелось освободиться от необходимости видеть мужа ежедневно. Хотелось иметь возможность привыкнуть к своему положению. И вот Вселенная и Высший Разум, что-то или кто-то высоко вверху услышал, выполнил её желание.
Почему же вместо облегчения она чувствует разочарование?
– Значит, будет война?
– Будет? Она уже давно идёт. Но вам нечего бояться. Сюда не долетят даже отголоски сражений, что станут бушевать на севере. И вижу, вам всё-таки холодно? Подождите. Сейчас разожгу огонь.
– У меня такое чувство, что эту войну будто нарочно придумали, чтобы отослать вас подальше, – невольно сорвалось с губ Каролины.
