Чеканный профиль Сида на фоне залитого отблесками дальних пожаров марева будет возвращаться к Каролине во снах. Вряд ли сладких.
– По какому праву благородный господин вмешивается в дела патриотов? – выдвинулся вперёд здоровенный детина разбойничьего вида. – Мы, свободные граждане Мороссии творим суд.
– Чините расправу хотите вы сказать? – с нескрываемым презрением протянул Сид. – Что же сделал сей господин, что вы чините над ним жестокую расправу?
– Этот человек полицейский шпион!
– В самом деле? И как вы определили в нём шпиона?
– Он наблюдал за нашим товарищем, призывающим к свободе!
– Иными словами, стоял и глазел? – лениво протянул Сид.
Каролина с волнением наблюдала, как пять человек потихоньку отделились от общей толпы и двинулись в их сторону.
Герцог тоже не мог этого не замечать, но даже не шелохнулся.
– Исходя из вашего же собственного объяснения следует, что сей достойный господин занимался ровно тем же, чем и все остальные, собравшиеся на площади. Ваши свидетельства яйца выеденного не стоят. Отпустите его.
Оглушительный рёв толпы прозвучал ответом на сказанные слова.
– Нет, сударь, – растянул рот в глумливой ухмылке огромный детина. – На этой площади нет господской власти. На этой площади царит свобода.
– Свободой вы называете шакалье право рвать людей на клочки по своему усмотрению?
– Благородный господин недооценивает наши силы. Он воображает себя львом, которому жалкие шакалы не помеха? Но теперь жалкие шакалы собрались в стаю! Они готовы сами охотиться на льва!
– Досадная и роковая для них оплошность.
Теперь уже не пять человек, а больше десятка продолжали медленно сжимать круг.
– В последний раз требую – отпустите этого человека, – как ни в чём не бывало продолжать требовать Сид.
– Прочь! Прочь! Долой господ! Смерть! Смерть им! – ревела толпа.
Здесь верховодила толпа, управлять которой невозможно. Теперь и уехать уже не получится. Их не выпустят. Каролине хотелось завизжать от ужаса.
Взгляд её метался, выхватывая из толпы то мужчин в диковинных робах, то дородных торговок в широких юбках из-под которых виднелись голые икры, то крестьян в шерстяных колпаках. Плотники, крысоловы, водоносы, трубочисты – все готовы двинуться на них.
Когда с громкими воплями от толпы отделились два человека, ринувшись вперёд, брезгливо поморщившись, Сид Кайл нажал на курок револьвера.
Вырвавшееся из дула пламя ударило нападавшему в лицо, опрокидывая на спину.
За первым выстрелом последовал второй.
Голова мужчины словно взорвалась изнутри, разбрызгивая во все стороны белые и алые ошмётки.
При Каролине никогда в жизни даже цыплят не резали. Зрелище смерти было для неё невыносимо, особенно такой, жуткой, насильственной, кровавой.
Сид Кайл бросил раздражённые взгляд на молодую жену, словно впервые вспомнив о её присутствии.
– В карету. Быстро! – рыкнул он.
Чьи-то руки, схватив со спины, запихнули её внутрь с такой небрежностью, словно она была кулём с мукой.
Услышав характерный громовой раскат Каролина поняла, что снова стреляют и в ужасе заткнула уши руками.
Трудно сказать, сколько времени прошло до того, как дверца кареты снова распахнулась, и Сид упал на сидение рядом.
К её удивлению на муже не было ни царапины.
– Трогай!
Карета сорвалась с места.
Сердце колотилось так отчаянно, что трудно было дышать. Каролина поверить не могла, что они ушли живыми.
Сид ловко засунул за пояс пистолет.
– На вас кровь, сударь, – трясущимися губами и не с первой попытки удалось выговорить ей.
Сид молча кивнул, небрежным движением встряхнув пышные манжеты. Он слегка задыхался.
Снова в темноте глаза Сида казались чёрными. И лицо – тоже.
Каролина, сама не понимая, что делает, потянулась вперёд, как слепая, чтобы коснуться пальцами его лица. Оно было липкое. Поднеся палец к лицу, поняла, что ей не мерещится –это кровь.
Он был весь в крови!
– Остановите карету, – слабым голосом пробормотала она. – Мне… мне дурно…
Почему-то в тот момент не думалось, что это может быть опасно.
Качнувшись, карета остановилась. Толкнув от себя дверцу, Каролина буквально рухнула вниз, в пушистый, рыхлый снег. Мучительные рвотные спазмы вывернули внутренности наизнанку.
– Сударыня…
– Не трогайте меня! – истерично заорала Каролина, отшатываясь от протянутой к ней руки. – Не прикасайтесь!
– Хорошо. Но возьмите себя в руки. Нам следует как можно быстрее уехать. Этот сброд не решился напасать на нас видя, что мы хорошо вооружены. Но если они снова возьмут нас в кольцо, уже не вырваться. Патронов ни у меня, ни у моих людей не осталось.
Сид снова протянул к ней руку:
– Ну же, миледи?
Желудок, хвала небесам, был совершенно пуст. Каролина, отерев руки и рот о чистый снег, заставила себя подняться.
Где-то неподалёку снова кричали. В одних голосах звучало отчаяние, в других – сатанинская радость. Было страшно прислушиваться.
– Когда же мы приедем домой? – простонала она.
– Потерпите. Мы уже определённо ближе к цели, чем в начале пути.
От ужаса Каролина почти ничего не соображала. Хотела лишь одного, как зверь забраться в свою берлогу, накрыть голову одеялом, спрятавшись там от всего. В первую очередь от видения, как Сид Кайл невозмутимо и спокойно поднимает пистолет и…
Нет! Не думать! Не думать об этом! Или её снова позорно стошнит.
Через занавески Каролина увидела яркое оранжевое марево.
– Пожар, – невозмутимо констатировал увиденное Сид.
– Так близко? Но ведь почти не пахнет дымом?
– Ветер сносит дым в другую сторону, вниз, по реке.
Лошади принялись жалобно ржать. Карета громыхала, раскачиваясь. А ночному кошмару никак не предвиделось конца.
У Каролины не оставалось сил. Она чувствовала себя то ли пьяной, то ли оглушённой. Всё происходящее воспринималось словно издалека.
Даже не глядя на мужа она чувствовала его взгляд.
– Выпейте, – протянул он серебряную фляжку.
Каролина послушно схватила её сделав крупный глоток. Жидкость огнём обожгла сначала нёбо, потом горло. Да так, что на глазах слёзы навернулись.
Она закашлялась.
– Что это за гадость?
– Коньяк.
Тепло распространялось по всему телу. В голове прояснилось.
