Каролина находила это неправильным. Она иначе представляла себе любовь. В настоящей любви должна, как цветок, распускаться нежность. А к
Ей показалось, что в воротах мелькнула белоснежная грива Сноу, любимого жеребца Сида. Мгновение поколебавшись, Каролина выбралась из своего укрытия и поспешила к дверям, где бросилась на шею мужу.
От одежды герцога веяло холодом.
– Миледи, признаться, никак не ожидал от вас столь бурного приёма, – со смехом обнял он её в ответ.
– Почему же, милорд?
– Потому что до сих пор вы мне на шею бросались редко.
– Без вашего общества день тянулся так долго, – вздохнула Каролина.
– Крайне польщён. Если позволишь, я по-настоящему развею твою скуку предстоящим вечером. Вот только приведу себя в порядок, моя кошечка, и весь твой.
– Конечно, – послушно отступила Каролина. – Велю падать ужин. Вы ведь проголодались, ваша светлость? – лукаво вопросила она.
– Как волк, – подмигнул он ей перед тем, как направиться на свою половину.
Каролина несколько секунд глядела Сиду вслед. Высокий, элегантный, двигающийся с уверенностью леопарда, знающего что он всегда сумеет прыгнуть на четыре лапы и настичь при желании, намеченную добычу.
Смотреть на Сида Кайла она могла бесконечно долго, как на пламя или текущую реку. Каролина могла только надеяться, что наступит день, когда она сможет смотреть на мужа и при взгляде на него у неё перестанет захватывать дух.
Каролина позвонила в колокольчик.
– Проследите, чтобы накрыли лёгкий ужин с закусками в кабинете его светлости. И велите затопить камин, – распорядилась она.
Каролина нравилось чувствовать себя хозяйкой. Потихоньку она начала распробовать слово «герцогиня» и входила во вкус. Быть герцогиней Кайл здорово. Кроме короля и мужа в этом мире никто не осмелится ей приказывать.
Даже мать.
При воспоминании о Фионе в горле образовался нехороший комок, и Каролина не рискнула думать об этом дальше.
– Ваша милость? – присела в реверансе камеристка.
– Вы уже пришли? Прекрасно. Помогите переодеться к ужину.
– Что желаете надеть? Какую причёску будем делать?
– Причёску? – свела брови Каролина. – Нет, пожалуй, причёски не надо. Я хочу выглядеть соблазнительно, но по-домашнему.
– Как пожелаете.
Каролина остановила выбор на простом платье из голубой тафты с широким белым воротником из дорогих кружев.
Она не торопилась, справедливо предполагая, что Сиду потребуется время и в результате оказалось, что пришла позже него.
В ожидании Каролины герцог сидел на полу, перед камином, с бокалом вина в руке и задумчиво глядел на пламя. Багровые отсветы играли на его тонком лице.
Каролина двигалась очень тихо, но видимо чем-то выдала себя. Почувствовав её присутствие, герцог вскинул голову. Глаза его сверкнули, поймав отблеск света.
– Какая вы красивая, – протянул он к ней руку. – Без прикрас ваша красота, как и юность заметней, чем в сиянии бриллиантов. Не стойте в дверях, Каролина. Проходите и садитесь.
Каролина не без удивления отметила, что, кажется, Сид был пьян?
– Закуски на столе, – снова пригубив вино, протянул он.
– Я не голодна, – отозвалась Каролина, опускаясь рядом с мужем и старательно расправляя юбки.
– Выпьешь со мной, красавица? – с мягкой усмешкой спросил он. – Совместные попойки сближают.
Каролина со вздохом приняла протянутый ей бокал.
Как-то так каждый раз так получалось, что в обществе Сида Кайла ей доставалась порция алкоголя? Совпадение или закономерность?
– Вы снова надо мной смеётесь? – обижено протянула она.
– А вы так стараетесь быть серьёзной? Совсем недавно я заметил эту закономерность: все благородные дамы без исключения слишком серьёзны. Они предпочитают проводить дни за постом, молитвой и сплетнями. Потому-то, наверное, многие лорды предпочитают им дам полусвета?
– А может быть у этого предпочтения есть иная причина, – обиженно протянула Каролина.
– Какая же?
– Дурной вкус лордов.
Сид с нежностью коснулся щеку молодой жены:
– Мой вам совет, Каролина, не бойтесь дать выход вашей природной весёлости. Когда я увидел вас впервые, вы смеялись и были очаровательны. Я тогда подумал, что рядом с вами нет места скуке.
Каролина тщетно пыталась сообразить, где и когда герцог мог увидеть её впервые? Да ещё и оставшись для неё невидимым? На королевском приёме, когда он впервые пригласил её на танец, она точно не смеялась.
– Вы смеялись ровно до той поры, пока в вашу жизнь не пришёл я, – с грустью продолжил герцог. – Теперь смеяться вам больше не хочется? Да и с чего бы? Ваш отец разорён, брат далеко, сестра вам завидует. А родная мать кажется предательницей.
Сид залпом допил свой бокал.
– Мне жаль. Правда жаль, Каролина. Не следовало слушать вашу матушку.
Каролина осторожно коснулась белых пальцев, не отводя взгляда от обращённых к ней глаз, в отсветах пламени тёмных, как преддверие ада.
– А я рада сделанному вами выбору. Хорошо, что вы настояли на вашем решении. Я была очень несчастной невестой, сэр, это правда.
Но сейчас я счастливая жена и хочу только одного…
– Чего же вы хотите, миледи?
– Любви, мой лорд. Любите меня. Любите прямо здесь и сейчас. Так горячо, как вы это умеете.
Она улыбнулась, увидев, как в синих глазах вспыхнуло ответное пламя, когда, по –привычке хмыкнув, Сид потянулся к ней. Каролина, и не думая сопротивляться, обняла Сида за плечи, прижимаясь к нему всем телом.
Комната озарялась янтарными отблесками догоравшего пламени. Тишину нарушал лишь треск прогоравших поленьев в камине.
– Поцелуй меня, – прошептала Каролина.
И поцелуй был. Бесконечный, долгий, упоительный. Он кружил голову и наполнял тело слабостью и негой. Горячие губы Сида касались губ Каролины, скользили по шее от чуткого уха до ямки под ключицей. Касались чувствительных сосков.
От волнующих, будоражащих ласк Каролина таяла, как шоколад на солнце. Стонала, когда Сид в порыве страсти стискивал её в объятиях слишком сильно.
Не было сил открыть глаза. Не хотелось делать ничего иного, кроме как подчиняться, растворяться в том счастье, что он ей дарил. Она жаждала всё новых и новых прикосновений.
Поцелуи сделались неистовыми, почти жестокими. Безумный трепет пробегал по коже. Герцог проникал так глубоко, что Каролине казалось, будто он заполняет её собой всю целиком – и тело, и душу. Она запрокидывала голову, сжимала зубы, сотрясаясь под его ураганным напором.
