Серое вязкое колыхание.
Мысли были вялыми, будто мухи в октябре. Медленно ворочались в голове. Веки наливались тяжестью.
Когда Каролина была маленькой девочкой, она любила засыпать в общей гостиной, под звук голосов, что звучали выше и выше, пока не растворялись в сновидении.
Она тогда словно качалась в огромной лодке, плывя к новым берегам, отчаливая от «сегодня» чтобы причалить к «завтра».
Их тогда было много-много – завтрашних дней. И всерьёз не верилось ни в потери, ни в беды. Казалось, всегда будет вот так, тепло, уютно и близкие рядом. А крылья радости и уверенности в себе всегда станут возвышать над другими, заставляя сиять, словно жар птицу. Нести свет, радости, тепло и улыбки.
Дарить любовь.
***
Каролине казалось, что она всего лишь перевернулась с бока на бок. Но её обдало вдруг таким ледяным холодом, что пришлось открыть глаза.
Несколько секунд она неверующе смотрела на бурую листву, плавающую в талом снеге. Руки увязали в их ледяном прелом ворохе.
Ничего не понимая, она медленно выпрямилась, обнимая себя за плечи. Было чертовски холодно. И страшно. Одна, в лесу ночью. Неизвестно, как глубоко удалось забрести в чащобу?
Слух улавливал журчание воды. Где-то недалеко под деревом журчал родник.
Небо начало розоветь.
Каролина двинулась вперёд.
Она всей душой, каждой клеточкой тела ощущала опасность. Пребывая в страшном напряжении, она вся обратилась в слух и зрение.
Первые косые лучи солнца озолотили верхушки деревьев, когда Каролина безошибочно, словно звериным чутьём уловила тошнотворно-сладкий запах крови.
Первый труп лежал под большими бородами лишайника, свисающего со старого дуба. Лицом вниз. Виден был лишь шишковатый бритый затылок. Под ним расплывалось уже почерневшая лужа крови.
Приблизившись, Каролина, зажимая рот, боясь, что её стошнит или она закричит от ужаса, присела около тела и осторожно перевернула.
Взгляд был пустым, как у любого мертвеца, но мускулы лица застыли в выражении крайнего ужаса. У рта и носа чернели успевшие свернуться ручейки крови.
Опустив взгляд ниже, Каролина бросилась в кусты. Выдержать подобное зрелище было выше её сил. Голова с трудом удерживалась на сухожилиях и позвоночнике, она была почти оторвана от тела. Было похоже, что лицо рвали острыми клыками, либо сорвали длинными острыми когтями.
«Это не я! – в ужасе говорила себя Каролина. – Не я сделала! Этого не может быть. Просто не может быть».
Но в глубине души она знала правду.
Всё ещё тяжело дыша, она поднялась на ноги, даже не стремясь сдерживать колотящую её дрожь.
Холода она больше не чувствовала. Одно лишь отчаяние.
Взгляд задержался на кровавом следе, петляющем в траве. Кто-то, видимо, пытался скрыться?
Каролина двинулась по нему.
Второй труп лежал у самого подлеска. Третий – чуть поодаль.
По склонам, в жухлой прошлогодней траве, в ручье – всюду валялись трупы. Их было много. У всех были искромсаны шеи.
Не в силах вынести это, Каролина, сжав руки в кулаки, подняв лицо к серому, словно стеклянному, куполу неба, отчаянно закричала.
Крик её был подобен крику смертельно раненного, агонизирующего от боли животного.
Так воет волчица в беспроглядную и тёмную, длинную зимнюю ночь, утратив надежду увидеть лето.
Глава 16. Надежда
Услышав тихие, крадущиеся шаги, Каролина резко замолчала. Обернувшись, увидела три фигуры, похожих на охотников, старающихся незаметно подобраться к зверю.
У неё не было ни малейшего сомнения в их целях. На их месте она бы попыталась сделать то же самое.
– Каролина! – сдавленно крикнул Джордж, когда Каролина сорвалась с места. – Каролина, стой!!!
Питер и Сид стремглав бросились за ней сквозь кусты.
Она неслась вперёд как лань, светлым пятном мелькая среди почти призрачных деревьев. Снег весь осел, но мокрая земля скользила под ногами.
Несмотря на это Сиду приходилось напрягать все силы, чтобы догнать её. И у него явно не получалось. Тогда на ходу подхватив корявую ветвь он метнул её под ноги Каролины.
Споткнувшись, она замедлила бег и в этот самый момент он с глухим рычанием прыгнул, повалил на землю, навалился всем телом, вдавливая лицом в грязный снег и мох, в жухлую прошлогоднюю листву.
Он едва удерживал её судорожно рвущееся тело.
Джордж и Питер, догнав, топтались рядом, не решаясь вмешаться.
– Ваша Светлость, не делайте ей больно! Пожалуйста…
Услышав голос брата, Каролина, наконец, утихла. Лишь плечи её вздрагивали.
– Что вы собираетесь со мной сделать? – переводила она затравленный взгляд с одного преследователя на другого.
– Всего лишь вернуть тебя обратно в лагерь, – скороговоркой проговорил Джордж, видимо, опасаясь очередной истерики.
Взгляд мужа был сумеречным, холодным. Лицо без кровинки выглядело алебастровой маской.
– Это сделала я? – затравленно спросила Каролина.
Питер и Джордж отвели глаза.
– Это я их убила?!
– Каролина, мы вовсе не уверены, что…
Она перебила брата, яростно набрасываясь на мужа:
– Как это случилось?! Почему ты не разбудил меня?! Ты же обещал охранять! Ты говорил, что я могу тебе верить!
– Я пытался. Но то, что завладело тобой, оказалось сильнее, – спокойно объяснял Сид. – Ты сбежала. Я не успел этому помешать.
Не желая принимать очевидного, Каролина замотала головой.
Она ощущала мокрую землю под хрупкой спиной. Вдыхала перенасыщенный влагой воздух. Чувствовала себя, как обычно, как и всегда, но…
Когда Каролина была маленькой девочкой, стоило её провиниться, это чувство всегда посещало её – острое чувство вины. Оно словно туча на небе закрывало солнце, порождало невыносимую тревожность и беспокойство, в которых, как в кислоте, растворялась любая радость. И избавиться от этого можно было только одним способом – признавшись в содеянном получить наказание.
Но за вину такого масштаба как покаяться?
– Отпусти меня, – попросила она Сида с обманчивым спокойствием.
Он медленно разжал руки. Каролина, покачиваясь, поднялась на ноги.
Ей было невыносимо от мысли, что все они, Сид, Джордж, Питер видят её сейчас вот такой слабой, раздавленной, с заплаканным, мокрым от слёз, перепачканным лицом. Герцогиня, да и только!
Лицо Джорджа было искажено состраданием и мукой, в глазах Питера Каролина ясно читала ярость и страсть. И лишь лицо Сида было словно высечено из гранита.
