Ветер, наполнивший пространство, превратился в истошный, тонкий свист, зловещий и сердитый. От шума и грохота ломило не только уши, но даже зубы.
Закрыв глаза, Каролина, словно страус, спрятала лицо на груди у Сида, не желая больше ни в чём участвовать. Отчаянно боясь того, что отступивший ужас может вернуться.
Будто пытаясь вырваться от невидимых пут чёрный смерч старательно изгибался. Пытаясь склониться то вправо, то влево он словно натыкался на невидимое, осязаемое препятствие и вновь рассерженно кружился, пока не попал в пространство между знаками на потолке и на полу.
Очередная ползущая по вымощенному полу трещина стремительно расширилась, расступаясь, поглощая Тьму без остатка. В тот же момент земля сомкнулась и успокоилась, будто только что не вставала на дыбы, как готовая понести лошадь.
Ветер стих.
Воцарилась тишина.
– Это всё? – шепотом спросила Каролина, боясь говорить в полный голос из страха нарушить шаткое равновесие, качнуть весы не в ту сторону.
Если всё вернётся, повторится сначала, она точно не выдержит.
– Нужно уходить, – так же шепотом ответил Ашэр.
Сид подхватил Каролину на руки и поспешил покинуть комнату. Ашэр не отставал от них.
Захлопнув дверь, он заново принялся тянуть свой речитатив.
Потом дверь попросту исчезла, будто её никогда и не было!
– Этого недостаточно, – погружённый в себя, пробормотал Ашэр. – Всё ещё недостаточно.
– Я прикажу замуровать вход в этот коридор, – постарался успокоить его Сид.
– Так будет надёжнее, – согласился экзорцист.
Выбравшись из подвала все обнаружили – на дворе глубокая ночь.
Ашэра штормило от усталости. Под глазами у него залегли даже не тени – синяки. Каролина тоже вряд ли выглядела лучше.
Только когда они вошли в спальню, Каролина обратила внимание на то, что игл в её теле не осталось, но как не старалась не могла вспомнить, когда избавилась от них. В памяти вставал лишь чёрный дым – и всё.
– Может быть, для безопасности, на меня всё же следует одеть наручники? Вдруг я всё ещё опасна? – с сомнением протянула она.
– Ты чувствуешь что-то, что тебя заставляет сомневаться? – бросил на неё Сид озабоченный взгляд.
Прислушавшись к себе, Каролина пожала плечами. Насколько она могла судить, всё было кончено. Сердце подсказывало – всё позади. И от одной мысли об этом становилось настолько хорошо, что делалось страшно – страшно ошибиться.
– В последнее время я разучилась быть счастливой. Мне всюду мерещатся неприятности.
– Тс-с! – приложил палец Сид к губам Каролины.
Его руки скользнули по её волосам, гладя, словно пушистую кошку.
– Хочешь чего-нибудь? Может быть, голода? Желаешь принять ванну?
– Ванну? Отличная идея, – не слишком уверенно подхватила Каролина.
– Решено. Идём в ванну.
Ванная в комнате Сида была роскошной. Всё вокруг выложено дорогим мраморным кафелем, сверкало и сияло от обилия позолоты.
– Наверное, в королевской умывальне и то всё не так богато.
К Каролине ещё не полностью вернулась полнота чувств. Поэтому восхищалась она вполсилы.
Стоило провернуть круглый золотистый ободок и в белое нутро ванной хлестанул поток восхитительно тёплой воды.
Спустя меньше, чем четверть часа Каролина с восхищением и блаженством в неё погрузилась.
Порой бесконечной кажется боль, порой –блаженство. Но всё преходяще в этой жизни. И чаще всего это к лучшему.
– Не хочешь подвинуться?
Катрин покачала головой:
– Ни в малейшей степени. Мне и так хорошо.
– Потому что пока тебе не с чем сравнить. Чтобы ты не делал, в компании это всегда делать лучше, чем в одиночестве.
– Ну уж нет, – фыркнула Каролина, сдувая пену. – Я нуждаюсь в покое и комфорте. А пока я тут одна, мне как раз очень спокойно и… нет, ну что ты делаешь?! – притворно возмутилась Каролина, увидев, как Сид срывает с себя одежду.
– Намереваюсь получить свою долю комфорта и уюта. Подвинься.
– Нет.
– Ты забыла простое правило, дорогая моя маленькая жёнушка.
– Это какое же?
– Прав тот, кто сильнее.
– Ах, ты так?! – возмутилась Каролина. – Тогда получай!
Она с силой опустила руки в воду, поднимая фонтан мыльных водяных брызг, обдавая ими Сида с головы до ног. Влага маленькими капельками осела в чёрных волосах, слепила длинные ресницы из-за чего они стали похожи на острые длинные стрелы, без промаха разящие в сердце.
– Принимаю ваш вызов, леди.
Каролина задохнулась, почувствовав прикосновение его горячий губ.
На этот раз всё чувствовалось острее, чем раньше. Возможно, причина была в том, что совсем недавно она глядела в глаза смерти? Может быть, такую полноту чувствам придавало то, что прежде их тела всегда, так или иначе, были укрыты от взгляда и не свободны для прикосновения? Ночь, одежда, одеяло – всегда присутствовала тонкая, едва осязаемая, но разделяющая грань.
Теперь её не было.
Откинув голову на бортик ванной, Каролина наслаждалась ласковыми прикосновениями.
Сид всегда был страстным на грани грубости, и ей это отчасти нравилось – прежде.
А сейчас хотелось, чтобы всё было именно так – томительно медленно, неторопливо, нежно.
Длинные узкие пальцы Сида ласкали грудь Каролины, небольшую, но высокую, заканчивающуюся розовыми, чувствительными сосками. На её белоснежной, как сливки, коже, они казались тёмными. В синих глазах читалось предвкушение того, что неминуемо должно было вот-вот случиться.
Потянувшись вперёд, она обвила руками шею мужа, вынуждая его наклониться, чтобы их губы могли коснуться друг друга ещё раз.
И ещё. И снова.
Влажные губы. Влажная кожа.
Ощущение были такими, будто Каролину со всех сторон завернули в шёлк. Вместо ожидаемой страсти её окутало волной нежности.
Но их взаимные ласки делались горячее и требовательнее. Руки уже не скользили по телу, а жадно вжимались в неё. По венам словно бежала уже не кровь, а пробуждающаяся страсть.
Дрожа от страсти, Каролина касалась ладонями мужа. Пальцы двигались вдоль его ключицы, спины, ягодиц, плотнее прижимая его тело к своему.
Каролина попробовала его кожу на вкус, всасывая в себя.
– Возьми меня, – шептала она. – Возьми сейчас. Я твоя.
Она оплела его бёдра ногами, вынуждая войти в себя одним движением, выгибаясь в его руках, словно похотливая кошка.
