Каждое новое движение дарило наслаждение.
Каролина отбросила прочь и стыдливость, и сдержанность. Она самозабвенно занималась любовью, отдаваясь Сиду вся, без остатка.
– Не отпускай меня, – пробормотала она, заворачиваясь в его руки, словно в уютный плед.
– Никогда!
Вода и молчание укутали их успокаивающим коконом.
Лихорадочное биение сердце потихоньку выравнивалось, но чувство единения и покоя, умиротворения и счастья, которое испытываешь после долгого пути вернувшись домой, не покидало.
Всё было хорошо.
Глава 19. Когда любовь хуже ненависти
На самом деле утро выдалось пасмурным, а у Катрин создавалось впечатление что всё вокруг залито солнцем. Казалась уютной хмурая вязь, повисшая в переполненном влагой воздухе. Огонь в очагах, поддерживающий тепло в доме, смотрелся изысканной драгоценностью. Контраст между погодой за окном и погодой в доме зачаровывал так же, как и в далёком детстве.
Будучи маленькой девочкой, Каролина обожала смотреть на непогоду из окна, чувствуя себя в безопасности и в тепле. Ей так хотелось, чтобы всему миру было тепло и светло, как и ей. Люди представлялись открытыми, добрыми, словно книга, что только и ждёт, как чей-то любопытный взгляд скользнёт по ждущим строчкам.
Пейзаж за окном был лаконичен. почти лишён красок. От тонких стволов к низкому небу тянулись ещё более тонкие штрихи веточек, почти ажурных, недвижно застывших в воздухе. Осевший потемневший снег окружал подножие берёз маленькой круглой полыньей лужиц, а тяжелые комки тумана были словно в беспорядке разбросанная вата поверх тающего снега.
Иногда в статичной картине намечалась легкая динамика – взмахнув косыми крыльями с веток срывались чёрные, отощавшие за зиму, вороны.
Кому-то всё это могло показаться безрадостным, но сердце Каролины ликовало. Природа виделась роженицей на последнем сроке. Вот-вот родится Весна, пробудит к жизни всё, что спало под снегом долгие месяцы. Поднимутся к солнцу травы, потянутся листочки, раскроются цветочные венчики, зазвенят в густой мураве подземные ключи-родники.
На множество разных голосов зазвенит торжествующая Песнь Жизни.
И главное – она всё это увидит, услышит, ощутит!
И в этот раз. И в следующий. И ещё много раз! Победив смерть, она осталось собой – прежней Каролиной. Словно природа, затаилась, сжалась, перетерпела и вот готова восстать, чтобы смеяться, тянуться навстречу людям, наслаждаться жизнью.
От осознания того, что всё могло обернуться иначе, каждая темнеющая крупинка снега, каждая обломившаяся, опавшая веточка, каждая птица были ещё дороже, ближе, понятнее.
«Я жива! Я жива!», – дышала весна.
И в унисон с этим билось сердце Каролины.
Утром, после завтрака, они втроём вместе с Сидом и Силеной намеревались прогуляться по парку. Инициатива исходила от Каролины верной сданному себе обещанию как можно меньше засиживаться в четырёх стенах.
Но в последний момент к Сиду прибежал запыхавшийся конюх и с вытянувшимся лицом доложил, что лучшая кобыла в их конюшне никак не может ожеребиться. Что оставалось делать? Каролина отпустила мужа.
На прогулку они с Силеной отправились вдвоём. Причём надышались свежим воздухом быстрее, чем надеялись. Гулять было не слишком приятно. Снег оседал, скользил под ногой, проваливался. Обувь промокала.
Опасаясь простуды, сёстры решили вернуться.
Пока сестра ещё не спустилась, Каролина, успевшая переодеться первой, велела слугам принести горячего чаю.
Дожидаясь Силену, развлекалась тем, что смотрела в окно. Скрипнувшая дверь заставила её обернуться.
При виде вошедшего она даже растерялась от неожиданности. Питера Рэдси она рассчитывала увидеть меньше всего. И, признаться, встреча её не порадовала.
То, что некогда она была влюблена в него, подозрения, что Питер об этом знал, ведь она и не брала на себя труда скрывать чувства, делали для Каролины эту встречу ещё более неприятной.
– Сударь? – голос её был прохладен, так же, как и взгляд.
– Миледи, – коротко поклонился Питер жене своего лорда.
Если человек врывается (ну, ладно, просто входит) в комнату, значит, он намерен что-то сообщить?
Каролина ждала, что ей скажут, но Питер стоял у двери, элегантный, бледный, загадочный и – хранил молчание.
Пауза грозила затянуться.
– Вы что-то хотели сообщить, сударь? – решила напомнить о себе Каролина.
– Я посыльный к герцогу.
– Посыльный? Принесли весть?
– Письмо. А что касается этой встречи? Искушение увидеть вас было непреодолимым. Я хотел убедиться, что с вами всё в порядке.
– Спасибо за заботу. Вы так добры, – с лёгкой иронией протянула Каролина.
В памяти ещё свежа была сцена их последней встречи. То, с какой ненавистью и отвращением смотрел на неё тогда Питер. Конечно, с учетом сложившейся ситуации Каролина понимала, что не могла тогда не вызывать у него ужас. И всё же?..
И всё же у Сида с Джорджем нашлись тогда для неё слова утешения?
Каролина не смогла себя заставить быть более дружелюбной с мистером Рэдси. Всё, что удалось из себя выдавить – лишь дежурная любезность.
– Счастлив видеть вас здоровой, – вздохнул Питер. – Здоровой и идущей на поправку.
– Я тоже крайне этим довольна. Могу поинтересоваться, какого содержание письмо, что вы привезли? Откуда оно?
– Из столицы от Его Величества. Король вызывает своего маршала ко двору.
– Случилось нечто особенное? Или Его Величество просто соскучились по своему драгоценному герцогу?
– Волнения в городе продолжаются. Это якобы требует безотлагательного присутствия главного маршала. Так уж случилось, он нужен безотлагательно всегда и всем. Без него никуда. Вы вышли замуж за незаменимого человека, миледи. Разве это не утомительно?
– Мне жаль делиться вниманием мужа, но я могу понять людей, желающих, чтобы в трудную минуту такой человек, как Сид Кайл был рядом. У него есть такие замечательные, редкие для людей качества характера, как преданность и предприимчивость. Их сложно недооценить в решающий момент.
– Вы, я вижу, тоже не устояли перед признанным обаянием прославленного сердцееда и волокиты? Стоило ли надеяться, что вы откажетесь пополнить собой длинный список млеющих от его вида дам?
– Как вы смеете? – гневно проговорила Каролина.
Голос звучал тихо, но, несмотря на это, звенел от гнева.
– Я верил, что вы не такая, как все. Я думал…
– Мне нет дела, до того что вы думали!
– Вижу, каким бы благородным и чистым не казалось сердце женщины, на деле все вы падки лишь на деньги да лесть. Женщинам нет дела до того, что у мужчины на сердце. Вы цените нас не за душу, а за наше положение и те материальные блага, что мы способны вам дать.
