Или, моя дорогая, вы извиняетесь за то, что пришли и честно заявили о том, как замуж за меня идти не хотите, потому, что любите другого? Тут уместнее приносить извинения мне. Вы честно предупредили. Я знал о ваших чувствах, но не посчитался с ними. Исходя из всего выше сказано, всё сводится к тому, что ваши извинения не могут быть приняты по причине отсутствия вашей вины.
– Сид, чтобы вы теперь не говорили, я знаю, что задела вас, – возразила Каролина. – Я не хотела этого.
– Охотно верю.
– Было глупо с моей стороны заговаривать о мистере Рэдси.
– Спорный вопрос.
– Мне не следовало этого делать. Я всё испортила, – вздохнула Каролина.
– Вы правы, – поморщился Сид, словно от зубной боли или заслышав фальшивую ноту. – Не следовало вам обретать право голоса. Для женщины это слишком. Когда такая девушка как вы, получает предложение от такого человека, как я, её обязанность принять его незамедлительно – должно быть, именно это, в той или иной форме, сказала вам ваша мать?
В глазах всех наших общих знакомых именно я снизошёл до того, чтобы сделать предложение дочери обнищавшего барона. Всем плевать на то, что счастье ваше свершилось принудительно, чуть ли не силой. Что вам, бедной, оставалось? Вы вышли замуж за меня не просто без любви, даже без малейшей склонности – хуже того, вопреки склонности к другому. Я же оказался настолько ослеплён верой в себя, что обманчиво полагал, будто могу брать всё, что захочу. И после всего вы ещё просите у меня прощения?
Герцог пригубил вино и замолчал.
– Сид! – выдохнула Каролина, заломив от волнения руки. – Всё не так! Вернее, всё было так раньше, но теперь-то изменилось.
– Клянусь, я не знал о ваших чувствах к Питеру Рэдси.
– Слишком громкое название даёте вы пусть яркому, но мимолётному девичьему увлечению.
– Все женщины о мужчинах, оказывающихся в прошлом, отзываются как о мимолётных увлечениях.
– Справедливости ради стоит отметить, что и женщин, оказавшихся в сходном положении, ждёт эта же незавидная участь.
«Горе павшим!», – процитировал Сид.
Из-за освещения сейчас его выразительные глаза казались чёрными. И в их глубине мерцало отражённое пламя.
– Вы когда-нибудь задавались вопросом, что значите для меня, Каролина? Вам, с колокольни вашей юности, наверное, кажется, что в мои зрелые годы уже не должно оставаться иллюзий? Я в своё время тоже так думал. Мне казалось, что я не способен ни о чём мечтать или что-то чувствовать с прежней яркостью, свойственной отцветшей юности.
Но встретив вас, я вновь ощутил, казалось, давно утраченный в жизни пыл. Я позволил себе поверить в то, что вы, со временем, если не полюбите меня в ответ, так позволите любить и баловать себя. И мы всё равно будем счастливы.
Я как мальчишка влюбился в вас с первого взгляда, Каролина. Вы занимали меня с первой встречи. В своей жизни я встречал многих женщин, но отчего-то мне показалось, что именно в вас я найду друга, родную душу, вторую половинку.
Бывало с вами такое – видишь человека впервые, а такое чувство, что знал его много-много лет, потерял, тосковал без него безмерно? И вдруг нашёл.
Каролина не могла оторвать взгляд от тонких пальцев мужа, сжимающих хрупкий бокал. Сид пил вино медленно, словно смакуя каждый глоток.
И так же медленно тёк его ленивый голос:
– Перед свадьбой, – поверите ли? – мне всё казалось, что у нас с вами начнётся другая жизнь.
От твоих волос цветом в золото тогда, на балу, словно струился солнечный свет. Мечталось, если заснуть возле тебя в одну из самых безлунных ночей, когда за окном ревёт вьюга, беснуется ветер, то можно отогреться в любой мороз. Ты выглядела безусловно счастливой и светлой. Ангельское личико на тоненькой шейке, окруженного нимбом волос.
Ты действительно походила на ангела. И я поверил, что, если смогу часто глядеть на тебя демоны, терзающие мою душу, угомонятся. Но я не учёл, что наш союз может твой свет погасить.
Сид поднялся из кресла, не выпуская полупустого бокала из пальцев. Подошёл к камину, поворошил угли носком сапога, задумчиво глядя во вновь взметнувшееся пламя.
– На нашей свадьбе ты выглядела иначе – бледная лилия из инея. Такая совершенная, но словно окруженная острыми холодными огоньками драгоценностей. Безжизненная, как кукла.
Надменные губы искривились, но на улыбку это не походило.
Словно зачарованная смотрела Каролина в его вытягивающие душу глаза, тонула в синем пламени.
Отсветы пламени играли на его точёном лице.
– Я влюбился в тебя, хотел получить и получил то, что заслужил. Тебе не в чем передо мной извиняться.
Сид залпом допил свой бокал и швырнул бокал в камин.
Острые осколки брызнули стороны, отражая переливающиеся алые огоньки умирающего огня.
Каролина не знала, рассмеяться ей или разрыдаться.
– Вы ревнуете меня к своему оруженосцу? – воскликнула она. – Но вы же сами понимаете, что я была просто глупой девчонкой! Мне хотелось влюбиться, и я влюбилась! Предмет на тот момент был не так важен, как сами переживания. Я была влюблена не в Питера Рэдси, а в саму любовь. О чём тут долго говорить? Помилосердствуйте!
–Считаете, что говорить не о чем? Кстати, если бы вы спросили о здоровье юного Рэдси, то я бы с радостью сообщил, что он здоров и благополучен. Если захотите, можете даже его увидеть. Я отнюдь не намерен препятствовать дружбе.
– Не хочу я его видеть! И, в отличие от вашего, его здоровье меня ни капельки интересует. Я хочу вас, а не его. Вы это прекрасно знаете.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом робко и неумело, Каролина первая потянулась к Сиду.
В первые несколько секунд его губы оставались твёрдыми, словно бы бесчувственными. Потом будто ожили.
Она ощутила прикосновение его рук к своему телу.
Каролине хотелось на этот раз заполучить всё, что только можно. Она была только рада тому, что муж опустил поводья. Что он не думал о том, чтобы не причинить ей боль, не щадил ни её, ни себя.
Его страсть, как и всегда, напоминала Каролине бурю. Это было похоже на блаженное безумие вдвоём. Они вместе словно пили и никак не могли напиться. Ласкали друг друга раз за разом, снова и снова.
Когда всё закончилось, Каролина блаженно вздохнула, вытягиваясь на кровати.
– Тебе было хорошо со мной? – прижалась она лицом к его ладони заглядывая в синие глаза.
– Мне всегда с тобой хорошо, – поцеловал он её, на этот раз легко, почти невесомо.
– Я должна знать, что ты чувствуешь! – приподнялась она на локтях. – Я хочу знать: ты – мой? Ты не представляешь, какая это сладкая пытка, быть женой первого красавца Мороссии, которого хотят все женщины от десяти до девяноста лет!
