– Для моего мужа, матушка, нет правил. Он делает то, что захочет и так, как захочет. Разве, когда вы выдавали меня за него замуж, вы этого не знали?
Фиона потупилась.
– Куда ты идёшь? – спросила она дочь.
– В оружейную.
– Зачем?
– Буду присутствовать на поединке.
– Ты в своём уме?! Это же не тренировочный бой. Поверь, лучше на это не смотреть.
– Я хочу видеть.
Обескураженная, Фиона непонимающе смотрела на дочь.
– Ты хочешь видеть, как твой муж прирежет этого мальчика, словно цыплёнка? Никогда не подозревала за тобой подобных склонностей.
– Мне нужно это видеть, мама.
– Каролина!
Но она уже не слушала.
Оружейная представляла собой комнату огромных размеров, с окнами от пола до потолка. Приготовления к поединку были проделаны быстро, в полном молчании.
Оба противника сняли камзолы, жилеты и туфли. Закатав рукава рубашек встали друг против друга.
Питер бросил на бледную, как смерть, Каролину, несколько вопросительных, изумлённых взглядов. Сид не посмотрел на неё ни разу.
Каролина видела, что противники преисполнены мрачной решимости.
Сид не сомневался, что убьёт оруженосца. Питер в исходе поединка не сомневался тоже.
Против воли Каролина ощутила к оруженосцу мужа жалость.
– Ну что ж? Приступим? – отсалютовал шпагой Сид.
Издав яростное рычание, глупый мальчишка встал в позицию.
Медленными шагами он начал обходить Сида по кругу, по ходу часовой стрелки. Герцог стоял неподвижно до тех пор, пока Питер не решился атаковать. Лицо его дышало яростью. Сжатые губы, грозная бледность, невольная дрожь в руках указывали, каких трудов ему стоит сдерживаться.
Когда Питер нанёс быстрый удар сбоку, чтобы не закричать в испуге Каролине пришлось закусить губу до крови. Сид, даже не поднимая шпаги, всего лишь уклонился в сторону, обменявшись с противником местами.
Окончательно разъярённый, Рэдси сделал два быстрых шага в попытке нанести следующий удар, стремительный, быстрый, точно молния, сверкнувшая между туч.
Сид, в полном сознании своего преимущества, парировал их с удивительной точностью. Потом нанёс три контрудара, с хирургической точностью оставивших три росчерка на груди соперника, не глубоких, но кровоточащих.
Каролина прекрасно видела, что муж играет со своей жертвой, как кошка с обречённой мышкой. Но она надеялась, что Сид попросту хочет помучить своего оруженосца, заставив его прочувствовать весь страх перед неизбежностью смерти.
Накажет и отпустит.
Ещё больше разъярившись от боли, чувствуя, как вместе с кровью уходят и силы, Питер бросился на Сида в очередную атаку.
Герцог не отступил ни на шаг. Опасно тонкие клинки со звоном скрестились.
Питер понимал, что ему не победить, но действовал стремительно и фехтовал, как никогда в жизни. Руководствуясь правилом, что лучшая защита – нападение, он атаковал опять и опять.
Сид же всё время ловко уходил от атаки, словно задавшись целью дождаться, пока противника окончательно вымотается, растратив силы.
Всё переменилось в считанные секунды, так быстро, что Каролина едва успела это осознать. Отбив очередной выпад, Сид захватил правой рукой руку Питера, отводя её в сторону, а левой всадил ему в грудь собственную же шпагу едва ли не по рукоятку.
Острый клинок вошёл прямо в сердце.
Питер глухо вскрикнул и повалился на спину. В теле его всё ещё торчала шпага.
Каролина в ужасе смотрела на вздрагивающее в агонии тело юноши, не веря своим глазам. Вся её теория о наказании с последующим милосердным изгнанием рассыпалась в прах на глазах.
Сид, вырвал клинок из груди противника с тем же спокойствием, с каким лесоруб извлекает лезвие топора из бесчувственного дерева. Отерев окровавленные метал о платок, небрежно бросил последний на пол. Отвесил Каролине изящный поклон.
И только взглянув в глаза мужа, Каролина поняла, что ошибалась на его счёт. Он вовсе не был спокоен. В синих глазах читались непреклонность, беспощадность, смерть.
Сид знал, что убьёт. Хотел убить, убил и ни в чём не раскаивался.
Взгляд у него был как у демона – бешенный. И в то же время ледяной.
– Мерзкая история, – сказал он вслух. – И утро мерзкое.
Каролине казалось, что губы её превратились в лёд. Она оказалась не способной ничего ответить.
– Вы надеялись на другой исход? – подчёркнуто любезно осведомился Сид.
– Я надеялась, что вы пощадите его, – всё таким же бесцветным голосом отозвалась Каролина. – Никогда не сомневалась в ваших талантах. Но сейчас меня пугает мысль о том, что у вас, сударь, действительно нет сердца.
Он что-то ответил. Каролина даже не пыталась понять – что. Подступающая дурнота заставляла опасаться нового обморока. Собрав всю свою волю в кулак, стараясь ровно держать спину она повернулась к двери, колыхающейся впереди словно в тумане.
У дверей маячили бледные лица матери и Силены.
– Каролина? Ты в порядке?
– Нет. И не должна. Если бы после всего, что случилось за эти дни я была бы в порядке, то кем бы я была? Поможете подняться к себе в комнату?
– Я предупреждала тебя. Я тебе говорила…
– Я знаю, мама. Помню. Но я не сомневалась в том, что Сид не станет убивать.
– Не сомневалась? Тогда ты совсем не поняла, за кого вышла замуж.
Как только они добрались до комнаты. Каролина без сил упала в кресло, спрятав лицо в руках.
Ей хотелось, чтобы мать ушла, оставила её одну. И в тоже время она боялась одиночества, боялась необходимости посмотреть в лицо собственным страхам.
– Вы знали, что он собой представляет, матушка? И всё-таки настояли на нашем браке.
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда! Просто в тот раз между своим спокойствием и моим вы выбрали себя. Вот и всё.
– Каролина, я понимаю, что ты сейчас в шоке. Ты потрясена. К убийствам людей никогда нельзя привыкнуть. Но прошу тебя, не принимай поспешных решений.
– Вы хорошо меня знаете, матушка, раз так легко предсказываете то, что я чувствую? Скажите, а вам никогда не приходило в голову мысль, что смерть вашего первого, столь горячо любимого любовника, лично для вас была благом? Отец, каким бы он там по происхождению низким не был, какие бы ошибки не совершал, к вам относится с неизменной любовью и нежностью. Дождались бы того же вы и ваши дети от Кайлов? Это же настоящие тигры! Не знающие ни любви, ни нежности, не снисхождения!
– Каролина, тебе не кажется, что сейчас, будучи на эмоциях, ты слишком строго судишь мужа? Если уж тебе пришла охота сравнивать моих мужчин между собой, то я, отбросив деликатность, тоже сравню твоих и напомню, что это не Сид, а Питер начал плести интриги. У него не хватило храбрости даже не то, чтобы самому выстрелить в чужую спину – он нанял для этого наёмников! И после всего случившегося вместо позорной плахи, причитающейся щенку по закону, Сид позволил умереть ему с оружием в руках.
