И так будет продолжаться, если только ее не остановить сразу.
– Лорд Гренвилл просил соблюдать нашу договоренность в тайне, – продолжила Шарлотта. – Он важный человек и ценит приватность. Маркиз будет очень недоволен, если станет объектом для сплетен. – Тут у нее появилась идея. – Я не удивлюсь, если для нас это что-то вроде экзамена.
– Экзамена?
– Именно. Чтобы посмотреть, можно ли нам доверять. Если скажешь кому-нибудь хоть слово, он об этом узнает. И тогда, скорее всего, вообще прекратит с нами всякие отношения.
Ахнув, миссис Хайвуд прикусила костяшку пальца.
– О, не дай бог!
Шарлотта положила руки на плечи матери.
– Я знаю, что ты справишься. Иначе годы твоей поддержки, забот и надежд на то, что дочери удачно выйдут замуж… Все будет разрушено в один момент. Не давай волю языку. Прикуси его. Отрежь, если потребуется. Все зависит от твоего умения хранить молчание.
– Да, но только…
Дочь взглядом остановила ее: «Молчи!»
Миссис Хайвуд поворчала, но потом поджала губы.
– Отлично! – Шарлотта одобрительно похлопала ее по плечу.
– Теперь иди к себе в спальню и отдохни. Мне нужно написать несколько писем.
Она проводила мать до двери и закрыла ее на защелку. Затем прислонилась к ней.
О господи! Кто знает, будет ли действовать ее предостережение две следующие недели? Необходимо найти тех любовников, и как можно скорее.
Шарлотта подошла к маленькому письменному столу, присела и окунула перо в чернила. Она не увиливала от разговора с матерью, ей действительно было необходимо написать письма.
Одно письмо, если быть точной.
Письмо той самой С.
Быстро набросав текст, Шарлотта облокотилась на спинку стула, чтобы еще раз обдумать ситуацию. Ей нужно разгадать загадку, и эта буква была первым, если не единственным, ключом к ней.
Глава 4
Наклонившись вперед, Пирс прищурил один глаз и прицелился.
Бильярд, как и многие другие виды спорта, давал прекрасную возможность тренировать себя в прикладной геометрии и физике. Если оборудование было стандартным, а поверхность стола идеальной, единственной переменной процесса игры становилось мастерство игрока.
Успех зависел от степени сосредоточенности. От умения фокусировать взгляд, глушить в себе чувства, не обращать внимания на эмоции и отбрасывать все человеческие слабости. И тогда тело игрока, его цель и желание приобретали решающее значение.
Быстрым движением он нанес удар кием, и белый биток врезался в красный шар. Вращаясь, оба разлетелись в разные стороны на зеленом сукне по отлично выверенным траекториям.
Бóльшую часть своей жизни Пирс и с людьми обращался подобным образом. И не потому, что презирал их или кичился своей важностью. Нет, только потому, что эмоции могли легко увести его в сторону от основной цели. Отчужденность – самое главное, и не нужно бороться с самим собой.
Так продолжалось до этого дня. Пока он не встретил Шарлотту.
Она выбила его разум и тело из-под контроля. Пирс не мог прекратить думать о ней. Он не переставая желал насладиться ее сладостью. Тем, как ее тело прижимается к нему. Шарлотта с легкостью преодолела все выстроенные им защитные барьеры, буквально проникла под кожу.
Да, она молода. Но Пирс научился быстро оценивать людей, поэтому сразу понял, что Шарлотта Хайвуд представляет собой нечто более ценное, чем кажется. Она была честным человеком, что требует уверенности в себе, а также глубокого понимания самой себя и окружающих.
Черт, это было опасно! Но, возможно, такой опасности он и желал. Шарлотта заставила его кровь быстрее бежать по жилам, а разум быть настороже. Точно так же он чувствовал себя на войне, выполняя самые опасные задания.
Тот их поцелуй словно оживил Пирса.
– Ох ты!
Что-то длинное и острое ткнуло его в ягодицу, а затем в бок.
Позади, между ним и дверью, стоял Эдмунд Паркхерст, выставив перед собой бильярдный кий. Злобно насупившись, он метил в точку прямо под нижним ребром маркиза, совсем как маленький каннибал, готовящийся метнуть копье в свою жертву.
– Я знаю, – грозно, насколько это может получиться у восьмилетнего ребенка, произнес Эдмунд. – Я знаю, что ты делал в библиотеке.
О, дьявол! Только не это!
– Эдмунд, ты ошибаешься. Я друг твоего отца. Никто даже не пытался сделать что-нибудь плохое. Мы ведь уже говорили об этом.
– Убийство! – Удар. – Убийство! – Еще удар. – Убийство!
Пирс швырнул кий на стол. Где родители этого юного создания? Где няньки? Где учителя? У него есть хобби, игрушки, домашние животные?
– Я не убийца, – решительно заявил лорд Гренвилл.
И он действительно не был убийцей. В юридическом смысле. Подобные этические кульбиты используются для того, чтобы вывести из-под ответственности солдат и палачей за выполнение ими своих кровавых обязанностей. Перед божественным судом Пирс не чувствовал бы себя настолько уверенным, но… Жизнь после смерти покажет.
– Я знаю, что ты сделал. Ты заплатишь. – Мальчишка поднял вверх кий и принялся размахивать им как палашом.
Гренвилл увернулся от удара, укрывшись за столом.
– Эдмунд, успокойся!
Он мог бы с легкостью его обезоружить, но с той же легкостью представлял, какая сцена разразится, если вдруг в процессе пострадает хотя бы мизинчик Эдмунда. Маленький негодяй помчится по коридору и будет визжать во всю глотку не только «убийство!», но и «помогите!», а может, еще и «мучитель!». И прибавит на всякий случай: «Он отказывается платить налоги!».
Вслед за Пирсом мальчишка обежал бильярдный стол, продолжая размахивать кием, на этот раз более агрессивно. Когда Гренвилл пригнулся, удар пришелся по чучелу фазана, закрепленному на жердочке на стене, и сбил его на пол. Пирсу даже показалось, что фазан пронзительно вскрикнул. В воздух взлетело облако перьев, которые заполнили комнату, а потом мягко легли им на плечи, как первый снег.
Выражение лица Эдмунда резко изменилось – от сожаления при виде распотрошенного охотничьего трофея отца и предчувствия последующего наказания до… настоящей, сосредоточенной злобы.
Мальчишка опустил кий на манер копья, сгорбился и кинулся на Пирса с новой силой.
– У-бий-ство!
Все, решил Гренвилл, с него достаточно.
Схватившись одной рукой за кий, он на полном ходу остановил Эдмунда. И заговорил тихо и сурово:
– Послушай, ты. Биться на бильярдных киях – так джентльмены не решают споры. Твой отец будет страшно недоволен тем, как ты себя ведешь. Я тоже теряю терпение. Прекрати это. Немедленно!
