Мысль подействовала на нее отрезвляюще. Но, по сути, это ничем не отличало лорда Гренвилла от большинства мужчин его поколения благодаря бесконечным войнам, которые Англия вела на всех континентах. Шарлотта сомневалась, что убийства доставляли ему большое удовольствие. Это мало кому могло нравиться.
Пирс ощупал ее руки, проверяя, не поранил ли их. Теперь, немного успокоившись, она отчетливо слышала, как сильно бьется его сердце. И чувствовала, как напряжены плечи и руки, которые обнимают ее.
– Я не пострадала, – сказала Шарлотта. – И даже не испугалась. Со мной все в порядке.
– Не надо ко мне так подкрадываться.
– Но для меня это единственная возможность оказаться рядом с тобой.
От него исходил чисто мужской запах с нотками бренди. Ворот сорочки был распахнут, и она видела его мускулистую шею и черные волосы на груди.
Немного отодвинув ворот его сорочки, Шарлотта кончиком пальца провела по ключице.
– Что ты делаешь здесь так поздно?
– Просто просматриваю корреспонденцию.
– Корреспонденцию? – Она приподняла бровь. – И что это за корреспонденция? Дипломатическая переписка? Парламентские отчеты? Или зашифрованные шпионские письма, написанные невидимыми чернилами?
Пирс развернул кожаный бювар и вытряхнул из него пачку бумаг.
– Смотрите сами.
Шарлотта бросила взгляд на бумаги, разлетевшиеся по столу.
Здесь были архитектурные поэтажные планы дома и эскизы декоративной отделки. Акварельные наброски интерьеров, с прикрепленными к ним образцами тканей. Во всем чувствовался вкус, а это наверняка обойдется в солидные суммы. Она просмотрела эскизы и, наконец, наткнулась на общий вид здания с величественным фасадом, украшенным греческими колоннами, и с огромными современными окнами. Только за их остекление придется выложить…
– Это Ок-Хейвен? – Непроизвольная мысль, что она может стать хозяйкой такого места, произвела на Шарлотту ошеломляющее впечатление.
– Нет-нет. Это вдовий дом.
– Вдовий?
– Он стоит примерно в миле от главного. Удобно для визитов, но вне пределов слышимости. Ты же не думаешь, что я позволю миссис Хайвуд жить с нами? Господи, разумеется, нет!
Пирс тихо засмеялся. Могло ли такое случиться, что после почти недели общения ей впервые удалось услышать, как он смеется?
У этого мужчины даже смех оказался приятным. Низким и теплым. Ему нужно смеяться как можно чаще. Она еще поработает над этим.
Пирс вытащил снизу листок и положил его поверх других бумаг.
– Вот Ок-Хейвен.
Шарлотта посмотрела на него и забеспокоилась.
– Боже, какой огромный! Чем ты там занимаешься?
– Ничем в последнее время. Одному там одиноко.
Правой рукой он разбирал бумаги, а левой ласково гладил ее по спине. Его пальцы легонько прошлись вверх и вниз по ее позвоночнику, касаясь каждого позвонка, словно Пирс перебирал жемчужины в ожерелье.
– Мебель в доме, конечно, в отличном состоянии, но тебе может показаться уже вышедшей из моды. У тебя возникнут свои мысли насчет того, как там все перестроить и улучшить, я надеюсь.
«Я надеюсь!»
При этих словах сердце у Шарлотты замерло. Он на самом деле надеется? Сможет ли Пирс прожить с ней целую жизнь и сможет ли рассматривать общение с ней как попытку сделать менее холодной и пустой свою жизнь высокородного, влиятельного и значительного человека?
Мысль тронула ее.
И Шарлотта коснулась его кожи, на это раз более смело распахнула рубашку, поерзала у него на коленях, устраиваясь удобнее.
Его жаркие губы нашли ее, и она уже таяла, отдаваясь во власть искусного поцелуя и теплых объятий.
О, какой мужчина! Он выстроил вокруг себя мрачные бастионы, защищаясь то ли от желаний, то ли от неизбежных потребностей – Шарлотта пока не поняла, – но внутри его не было этой ледяной холодности.
Пирс отстранился, прервав поцелуй. В его взгляде пылало пламя. Пламя обладания, пламя желания.
Этот взгляд сам по себе уже возбуждал ее.
– Отправляйся в постель, Шарлотта, – приказал он.
Она собралась напомнить ему, что если ей приказать сделать что-нибудь, то результат окажется прямо противоположным. Пора бы знать ее лучше. Потом вдруг поразилась.
Пирс ведь не был дураком. И уже прекрасно понимал ее характер.
Значит, если он приказывает ей уйти, это эквивалентно просьбе остаться. Пирс просто собирался спровоцировать ее на неповиновение.
Он хотел, чтобы она осталась. Здесь, с ним.
Того же самого хотелось и Шарлотте.
Она взяла его за руку и положила ладонью к себе на грудь. Его большой палец принялся ласкать сосок, посылая волны наслаждения по всему телу.
Пригнувшись, Шарлотта поцеловала его в шею. Под подбородком оказалось восхитительно шершаво из-за отросшей щетины.
Она снова поерзала у него на коленях, на этот раз прижимаясь теснее.
И еще явственнее ощутила силу, с которой его возбужденное естество упиралось ей в бедра.
Шарлотта подразнила его, слегка приподнявшись на пару дюймов, а потом вновь опустилась.
Это напомнило искру, попавшую на сухой трут. Его руки тут же обвили ее. Они были повсюду, по-хозяйски требовательные и настойчивые. Он смял ей ночную рубашку, подхватил под ягодицы, заставляя двигаться в едином ритме.
Пирс целовал ее не отрываясь. Он тихо стонал и направлял ее бедра таким образом, чтобы она все плотнее прижималась ими к его вздувшемуся гульфику. Такое ритмичное движение рождало в ней ощущение настоящего блаженства.
– Так хорошо?
Задыхаясь, Шарлотта кивнула:
– Да.
– Когда мы поженимся, будет еще лучше. – Его голос охрип. Пирс скользнул рукой под подол ее ночной рубашки. – Я войду в тебя. Вот здесь.
Его пальцы продвинулись вверх и оказались точно между бедрами. Затем они принялись ласкать ее там, доводя до сумасшествия. Голова отключилась, но тело знало, как отвечать на ласку. А Пирс знал, что делает.
Шарлотте до боли захотелось избавиться от внутренней пустоты, почувствовать себя заполненной.
Наконец, он вставил в нее кончик пальца. Она с облегчением застонала и, крепко обняв за шею, приникла к нему.
– Примерно так. – Он шептал ей на ушко, а его рука двигалась в безжалостном, неумолимом ритме. – Глубоко. И сильно. Еще и еще.
– Пожалуйста… – Шарлотта дышала с трудом. – Не останавливайся!
– Ни за что! Я не остановлюсь, пока ты не достигнешь пика. – Кончиком пальца Пирс принялся ласкать самое чувствительное местечко у нее между бедрами. – Ты же понимаешь, что это означает? Ты уже трогала себя здесь?
