Шарлотта не сделала даже попытки прикрыться от его взгляда. Вид ее тела, купающегося в солнечных лучах, опьянял. Она была настолько прекрасна, что Пирс онемел. Судя по стыдливой улыбке, которая тронула ее губы, Шарлотта оценила впечатление, которое произвела на него, даже без слов.
Она поиграла завитками волос на его груди, потом провела кончиками пальцев по плоским соскам. Просунув руки ей под спину, Пирс наклонился и уткнулся лицом в ложбинку между ее грудями.
Лежа на щекочущей траве, они вдыхали запах зелени и острый аромат начала красно-оранжевой осени… Сейчас Пирс и Шарлотта словно превратились в первых мужчину и женщину, которые познали себя в Эдемском саду. Они исследовали те части тела, которыми отличались друг от друга. Вкушали желания, исполнение которых делало их единым целым.
Он расцеловал ее с головы до ног, не пропустив ни единого дюйма. Шарлотта ахнула, когда Пирс раздвинул ей ноги и провел языком по складкам между бедрами.
– Позволь мне сделать это, – прошептал он, подняв голову. – Тебе понравится. Обещаю.
Удерживая за талию, Пирс еще шире раздвинул ей бедра. И поласкав там каждую нежно-розовую складочку, сосредоточился на припухшем от возбуждения бугорочке, укрытом в самом верху между складками.
Пальцы Шарлотты запутались у него в волосах, и все, что он слышал, – ее прерывистое дыхание. Она начала извиваться под ним, вскидывать бедра, пытаясь усилить давление, чтобы получить больше наслаждения.
Пирс удерживал ее на месте, не ослабляя настойчивости своего языка. И стоило ей смириться, как он вставил в нее два пальца и начал двигать ими назад и вперед, а сам продолжал целовать и нежно сосать ее.
– Пирс… – в какой-то момент простонала Шарлотта.
Он не остановился даже на мгновение, чтобы ответить, а лишь усилил свой натиск.
Бедра у нее задрожали, что подстегнуло его вводить в нее пальцы глубже и чаще. Тело Шарлотты полностью напряглось.
«Да! Вот оно. Отдайся чувству до конца. Пусть это свершится!»
Пирс мог бы целовать и лизать ее целый день, если бы ей захотелось, но она лежала под ним словно оглушенная, а потом глубоко вздохнула и выгнулась дугой.
Он прижал Шарлотту к земле и принялся гладить и целовать, успокаивая, пока ее дыхание не пришло в норму.
Затем приподнялся на руках и, продолжая ее целовать, передвинулся вверх. Теперь Шарлотта лежала на спине, а он возвышался над ней, укрывая своим телом. Но она в ответ дала ему намного больше – утешение, поддержку. Нежность, которая помогала справляться с тяжестью на душе.
Удобно устроившись у нее между ног, Пирс лег сверху. Его изнывающее от желания естество упиралось ей в живот.
Спустя какое-то время он поднялся на выпрямленных руках, сделал движение бедрами, и его естество скользнуло между складками и оказалось как раз там, где больше всего жаждало оказаться.
Шарлотта посмотрела на него, взгляд ее был ясным, без намека на тревогу. Она настолько доверяла ему, что у Пирса заныло сердце. Он поборол в себе порыв взять ее быстро и жестко. Сделать Шарлотту своей до того, как она вдруг решит передумать.
– Если мы сделаем это сейчас, – предупредил Пирс, – тебе придется выйти за меня замуж. Ты это понимаешь?
Она кивнула, но этого было недостаточно. Ему было нужно, чтобы Шарлотта озвучила согласие.
– Как только это произойдет, ты будешь привязана ко мне невидимой нитью. Безвозвратно. Навсегда. Скажи, что понимаешь это. Скажи, что хочешь этого. Мне нужно услышать, как ты это произнесешь, Шарлотта. Скажи… – Он задохнулся. – Скажи, что будешь моей женой.
Шарлотта смотрела на него и мучительно переживала. Судя по всему, она только что услышала от Пирса настоящее предложение. Или что-то близкое к тому, что ей хотелось услышать.
– Да. Я выйду за тебя.
«Я стану твоей женой и буду любить тебя. И как угодно добьюсь, что ты тоже полюбишь меня».
Шарлотта настроилась решительно. Она ни за что не станет одной из тех девиц, которые рыдают и заламывают руки, когда лишаются девственности. Конечно, будет немного больно. В любом случае его пальцы уже побывали в ней. Насколько больше них будет та штука?
Намного больше, вдруг сообразила Шарлотта, когда почувствовала, как его естество упирается в нее. Больше, толще, тверже, горячее.
Тем не менее она решила, что выдержит все.
А потом он вошел в нее.
«Господи! Господи! Господи!»
Шарлотта ничего не могла поделать с собой. Вся ее решимость испарилась. Она вскрикнула и напряглась всем телом, вцепившись ногтями ему в плечи.
– Извини, – пробормотал он.
«Все в порядке, – захотелось ей успокоить его. – Все отлично, правда! Вспахивай дальше. Не надо переживать из-за меня», – но все не было в порядке, и не отлично, и если он будет вспахивать ее дальше, она нечаянно засветит ему в глаз.
– Я буду входить очень медленно, чтобы не делать тебе больно. И не сдвинусь с места, пока ты не скажешь, что готова. Клянусь!
Шарлотта кивнула. Несколько раз вдохнула и выдохнула, заставляя себя расслабиться.
Когда боль отступила, она отпустила его плечи. Пирс сделал короткое движение бедрами и продвинулся в ней немного вперед, потом еще, и – чудо из чудес! – ей не захотелось закричать снова.
– Теперь лучше? – спросил он.
– Да.
Пирс заботился о ней!
Он с таким усердием трудился, чтобы все это стало для нее не только переносимым, но и приятным. И даже больше того!
Каждое следующее его движение она воспринимала все легче и легче. Ее тело отзывалось болью и ныло, но теперь вполне переносимо. Временами это даже было приятно.
Когда Шарлотта приняла Пирса всего целиком, он тихо простонал. Остатки напряжения ушли из ее тела.
И тут она сделала самую странную вещь.
Шарлотта откинулась на спину и задумалась об Англии.
В один миг на нее навалилось все сразу: загородные приемы и охота на лис, стрельба по куропаткам и боксерские бои. А также свидание любовников в библиотеке и поездка в карете, а еще осенние долины.
Все эти странные, глупые и очень английские причуды, а вместе с ними тайна, которая сблизила их и подтолкнула друг к другу.
Пирс заметил ее улыбку.
– Чему так развеселилась?
– Всему.
Он наклонился и поцеловал ее.
– В известной степени я обожаю это в тебе.
«В известной степени…»
У нее вдруг сжалось сердце.
«Не придирайся, – сказала она себе. – Если выкинуть пару лишних слов, то можно будет отложить в памяти окончательный вариант: „Я обожаю тебя“ – или что-то близкое к этому».
