Потом со стоном Пирс вышел из нее, нащупал ее руку и подвел к своему члену. Она зажала его, и он стал показывать ей, что делать. После нескольких быстрых движений Пирс разрядился.
Задыхаясь, лег на нее, а Шарлотта гладила его вздрагивающую спину.
– Ты мое счастье!
«Мое счастье…» Еще одно проявление нежности добавилось в ее коллекцию.
Сердце затрепетало.
– Да?
– Мне кажется, ты совершенно непозволительным образом недооцениваешь свои таланты.
Улыбнувшись, она положила голову на его макушку. Наверно, в ней есть что-то особенное.
– Приятно слышать. Я бы предпочла быть воспитанной, нежели незаурядной.
– Ты и без этого исключительна.
– Не надо мне льстить.
– Я серьезно. Сколько часов ты провела, потакая желаниям своей матери? Или выслушивая сестру, или оставаясь дома, ухаживая за больными? Вспомни обо всех годах, которые тебе пришлось провести в Спиндл-Коув, вместо того чтобы отправиться в Лондон. Многие сочли бы это чрезвычайно скучным. Вот в этом и состоит твоя исключительность: в искусстве общаться с людьми.
– Ты действительно так думаешь?
– Я это знаю, потому что общение с такой особой личностью, – указал он на себя, – требует большой виртуозности.
Шарлотта рассмеялась.
– Я не шучу. Пока мне не встречалась женщина, которая была бы способна на это.
– Тогда ты счастливчик: я пришла и нашла тебя.
Его слова подействовали на нее как успокаивающая и согревающая ванна. Совершенно иначе, не так, как изысканные комплименты.
И тем не менее Шарлотта не смогла поверить в себя вот так, вдруг, только благодаря высокой оценке, которую дал ей Пирс. Но он изложил все предельно разумно, и она начала доверять его умению наблюдать. В особенности когда его наблюдения совпадали с ее собственными.
Пирс не отнесся к ее чувствам как к чему-то необыкновенному.
Здесь они пришли к единому мнению. А это было нечто совершенно другое.
Как раз таким качеством должен был бы обладать ее потенциальный партнер. Это было трудно описать словами, но такого человека Шарлотта была готова искать годами.
Значит, ей тоже повезло.
Возможно, ей еще повезло и с тем, что у нее была мать, которая во все вмешивалась и строила свои планы.
Нет!
Это уже слишком.
А затем некая мысль – захватывающая, роскошная идея! – промелькнула у нее в голове.
Шарлотта отодвинулась и посмотрела на Пирса.
– Давай я стану твоей партнершей.
– Я думал, мы об этом уже договорились.
– Нет, я не про жену. Твоей партнершей в… – Она сделала неопределенный жест. – …В твоей работе. Мы так повеселимся!
Пирс потер лицо рукой и откинул назад мокрые волосы.
– Нет. Это не обсуждается.
– Из меня может получиться отличная шпионка. Ты только подумай! Обожаю решать загадки. Легко втираюсь в доверие. Знакома с оружием. Умна и бесстрашна. И… и умею лазить по окнам.
Он хмыкнул.
– Все не так, как ты себе представляешь. Тебе это покажется скучным. По большей части шпионаж заключается в чтении бумаг, написании отчетов и выслушивании сводящих с ума разговоров на вечерах и вечеринках. На девять десятых полнейшая скука.
– Любое занятие – скука на девять десятых. Вспомни своего брата боксера. Готова поспорить, что он проводит недели и месяцы, готовясь к одному часу на ринге. Или моя сестра геолог. Она переворачивает горы грязи, чтобы найти какую-нибудь маленькую окаменелость. Даже Делия сначала делает дюжину набросков, а только потом приступает к картине. – Шарлотта помолчала. – Никакая другая профессия так не нравилась мне, как эта. И почему нет? Это мое истинное призвание. Моя страсть.
Пирс только покачал головой.
– Ты что, не видишь ведь мы с тобой идеальные партнеры, потому что восполняем недостатки друг друга. – Она взяла его руку и пожала. – Отпусти меня в Европу с Делией. Пока она будет рисовать, я займусь языками, попрактикуюсь в этикете. Я… я даже научусь развешивать одежду.
– Шарлотта, это может быть слишком опасно.
– Развешивать одежду?
– Работать вместе со мной.
– Но ты только что сказал, что это скучная бумажная работа и хождение на приемы.
– Верно. За исключением тех моментов, когда это не так. – Он поднялся, переступил край ванны и взял полотенце.
Шарлотта воспользовалась моментом, чтобы еще раз насладиться видом его крепкого, мускулистого тела, которое в мерцании свечей блестело словно бронзовое. Этой рельефной мускулатурой его плеч и спины. Пушком черных волос, покрывавших его руки и ноги. Мужское естество сейчас, насытившись, пряталось в тени. Он тряхнул головой, и капли воды с волос разлетелись по всей комнате. Затем насухо вытер лицо, шею и за ушами.
Исполненный ритуал был интимным и естественным. Но глаз было не оторвать.
В конце концов, Пирс был просто мужчиной. Сильным, властным, сложным мужчиной, но в то же время – человеком. Из плоти и крови. И с сердцем.
Где-то в нем скрывалась любовь, крепко закупоренная и дожидавшаяся своего часа, как марочное вино в подвале. Ей наверняка потребуются месяцы, если не годы, но Шарлотта была решительно настроена обыскать все закоулки его души и вытащить пробку из бутылки.
Накинув полотенце на плечи, Пирс подал ей руку.
– Осторожнее, пол скользкий.
Как только Шарлотта вылезла из ванны, он развернул другое полотенце и укутал ее, заботливо, как маленького ребенка.
– Ты не веришь, что я способна на это, – заметила она.
– Я такого не говорил.
Нет, не веришь!
Недоверие ранило ее, но Шарлотта не собиралась осуждать его за сомнения. Чем она может доказать свою пригодность? Привычкой смеяться в неуместное время, несколькими не до конца разгаданными тайнами?
– Пожалуйста! – попросила она, глядя на него из-под влажных ресниц. – Дай мне шанс показать себя. Просто не принимай никакого решения этой ночью.
Пирс тяжело вздохнул.
– Слишком поздно. Я уже принял решение.
– О? – Шарлотта съежилась. – Какое?
– Вот такое.
Он поднял ее, перекинул через плечо и понес к кровати.
Глава 18
Она проснулась в одиночестве. Комнату заливал солнечный свет. Была уже, по крайней мере, середина утра.
Шарлотта забыла, когда успела надеть ночную рубашку, и уж совсем не помнила, в какой момент залезла под одеяло и так аккуратно подоткнула его под себя со всех сторон. Но она всегда спала как убитая. Пирс, должно быть, решил не будить ее.
