Слишком поздно Герард обнаружил, что Галдар подслушал их с Одилой разговор. В тот же день за рыцарем начали шпионить. Куда бы он ни пошел, его неизменно сопровождали рога минотавра, выглядывавшие из толпы, а возвращаясь вечером домой, Герард заметил слонявшегося по двору нераканца. На следующее утро один из солдат, охранявших Храм, загадочным образом заболел и был заменен — вне всякого сомнения, одним из людей Галдара.
Герард понимал, что сам навлек на себя беду. Ему давно уже следовало покинуть Солант, не предпринимая никаких самостоятельных действий, — ведь, оставаясь здесь, он подставлял под удар не только собственную голову, но и возложенную на него миссию.
В течение следующих двух дней рыцарь продолжал исполнять свои обязанности в Храме. Он не встречался с Одилой со времени их последнего разговора и, наконец увидев ее рядом с Миной, невольно вздрогнул. Окинув толпу взглядом и заметив в ней Герарда, Одила сделала ему едва заметный знак. Когда Мина ушла и все просители и зеваки также удалились, Герард остался ждать.
Вскоре Одила вышла из Храма. Она тихонько покачала головой, давая Герарду понять, что он не должен заговаривать с ней, но, проходя мимо, шепнула: «Приходи сегодня в Храм незадолго до полуночи».
В ожидании назначенного часа Герард сидел на кровати и мрачно глядел на футляр с сообщением: к этому времени оно уже должно было бы находиться в руках тех, кто послал его сюда. Помещение, которое он занимал, располагалось в том самом здании, где раньше останавливались Соламнийские Рыцари. Сначала Герарда хотели подселить к двум нераканцам, однако, раскошелившись, он сумел заполучить себе отдельную комнату, которая, впрочем, больше походила на кладовку. Скорее всего, она и являлась кладовкой, ибо стены ее насквозь пропитались запахом лука, и, когда настала пора выходить, так и не отдохнувший Герард был рад хотя бы ненадолго покинуть свое убогое жилище.
Не успел он выйти на улицу, как от стены соседнего дома отделилась чья-то тень. Герард остановился и начал перешнуровывать ботинки. На мгновение ему показалось, что тень исчезла, но он ошибся: двинувшись дальше, рыцарь тут же услышал у себя за спиной звук шагов.
Соламниец испытывал сильнейшее искушение резко развернуться и атаковать таинственного преследователя, однако, немного поразмыслив, решил все же продолжать свой путь, словно бы ничего не заметив. Дойдя до Храма, он вошел внутрь и уселся на скамейку в углу.
Единственным источником света в Храме были пять свечей на алтаре. Небо снаружи затянуло тучами. Герард почувствовал в воздухе запах дождя, и вскоре на землю действительно упали первые капли, заставив рыцаря улыбнуться при мысли, что теперь шпион, следивший за ним, промокнет до нитки.
Неожиданно из задней двери появилась закутанная фигура. Она ненадолго задержалась у алтаря, поправляя свечи, а затем повернулась и пошла вниз по проходу. Герард не мог разглядеть ее очертания в слабом свете свечей, но по прямой осанке и гордо поднятой голове он сразу узнал Одилу.
Девушка уселась на скамейку и придвинулась поближе к Герарду. Они были единственными людьми, находившимися в Храме в столь поздний час, однако Герард на всякий случай заговорил шепотом:
— За мной следят.
Одила бросила на него встревоженный взгляд. Лицо Герарда выглядело очень бледным на фоне окружавшей его тьмы. Она крепко сжала руку рыцаря, и он удивился тому, что ее собственная рука была холоднее льда и дрожала мелкой дрожью.
— Одила, в чем дело? Что случилось? — спросил он.
— Я узнала правду о твоем друге-чародее Палине. — Голос Одилы прерывался, словно ей не хватало воздуха. — Мне рассказал о нем Галдар. — Она выпрямила спину и посмотрела Герарду прямо в глаза. — Герард, я была дурой! Такой дурой!
— А я тебе под стать, — утешил он ее, неуклюже похлопав по плечу.
Впрочем, ни слова Герарда, ни прикосновение его руки не помогли Одиле избавиться от странного озноба. Казалось, она находилась в состоянии шока и, снова заговорив, понизила голос почти до шепота.
— Я пришла сюда в надежде найти Бога, который вел бы меня по жизни, заботился обо мне и утешал меня. А вместо этого... — Она замолчала, а потом неожиданно сказала: — Герард, Палин мертв.
— Что же, я не удивлен, — вздохнул соламниец. — Он так плохо выглядел...
— Да нет, ты не понял! — тряхнула головой Одила. — Он уже был мертв, когда ты видел его!
— Вот уж не верю! — запротестовал Герард. — Палин преспокойно сидел на скамье. Я даже видел, как он вставал и принимался ходить.
— А я говорю, ты видел Палина уже мертвым! Впрочем, то, что ты не веришь, вполне естественно. Поначалу я и сама в это не поверила. Но потом... Галдар отвел меня к нему.
Герард взглянул на Одилу с подозрением.
— Ты выпила?
— Хотелось бы! — прошипела она с яростью в голосе. — Боюсь только, всей «гномьей водки» не хватит, чтобы помочь мне забыть об увиденном! Однако я трезва, Герард. Клянусь.
Герард внимательно посмотрел на Одилу. Ее глаза были ясными, голос дрожал, но оставался чистым, и речь была вполне связной.
— Я верю тебе, — сказал он медленно, — просто мне непонятно: как Палин мог быть мертвым, если я видел, как он сидит, и стоит, и ходит?
— Палин и еще один маг погибли в Башне Высшего Волшебства. Минотавр присутствовал при этом. Он-то и рассказал мне всю историю. Убив чародеев, Мина обнаружила, что разыскиваемый ею Тассельхоф Непоседа также находится в Башне. Она послала Галдара схватить кендера, но тот сбежал, и Единый Бог сурово наказал Мину за оплошность. Тогда-то ей и пришла в голову идея вернуть магов к жизни и с их помощью отыскать беглеца.
— Кажется, они не слишком обрадовались своему воскрешению, — заметил Герард, вспомнив пустые глаза Палина и его отсутствующий взгляд.
— И не без причины, — ответила Одила глухим голосом. — Мина оживила тела погибших, но души их остаются в плену у Единого Бога. Маги не могут думать или действовать самостоятельно. Они словно куклы, управляемые за веревочки, и нужны Мине лишь для того, чтобы раскрыть секрет артефакта, находящегося в руках у кендера.
— И ты веришь в рассказанное минотавром?
— Да. Я знаю, что Галдар говорит правду, ибо я видела твоего друга, Герард. Тело Палина живо, но в его глазах нет жизни. И он, и другой маг — просто трупы. Ходячие трупы. У них нет собственной воли. Оба выполняют приказания Мины. А разве тебе самому они не показались странными? Ну подумай, кто из живых людей может часами сидеть в одной позе, уставившись куда-то в пустоту?
— Так ведь они же маги, — слабо возразил Герард.
Однако, мысленно оглядываясь и вспоминая тошнотворный вид чародеев, он не мог не признать очевидное — ни Палин, ни эльф действительно не походили на живых.
Одила облизнула пересохшие губы.
— И это еще не все, — добавила она, понижая свой и без того еле слышный голос. — По словам Галдара, Единый Бог был так доволен результатом поставленного эксперимента, что велел Мине использовать мертвых во время штурма Оплота. Только на сей раз речь идет не о душах, Герард. Они собираются поднять тела мертвецов.
