– В моей стране это называется ахортон, – объяснила девушка. – Если хочется причинить рабу сильную боль, но при этом не навредить ему, мы используем острые тонкие иглы. Правда, наши иглы золотые или серебряные. От простых может быть воспаление и закипание крови. Мы заботимся о своем имуществе, пока оно нам интересно. Но ведь наш друг не на столько дорог, чтобы переживать о его здоровье?
Дарвейн позволил себе снисходительно усмехнуться. Он подобрал с земли довольно прочный прут и теперь крутил его в руках, пытаясь понять, что задумала эта глупая женщина? Чем хочет удивить? Воткнет иглы в наемного убийцу? Так он же не зря носит на плече черную лилию. Данганары сразу проверили его на предмет этой метки – клеймо тайного общества красовалось там, где и ожидалось.
Это был не просто грабитель, позарившийся на легкую добычу, а профессионал, воспитанный в суровых застенках ангрейдской академии убийц. И тот, кто нанял его, заплатил полновесной золотой монетой за его услуги. Такие не промышляют случайными грабежами. Нет, они точно знают, по чью душу пришли…
Подойдя к пленнику вплотную, Эсмиль чуть потерлась об него грудью, привстала на цыпочки и легко коснулась его рта своими губами. Это была ее маленькая месть лэру.
Дарвейн сжал кулаки. Раздался хруст. Он с удивлением глянул на свои руки. Из раскрытых ладоней выпал переломанный надвое прут. В два шага он пересёк разделявшее их пространство и грубо ухватил девушку за волосы. Оттянул назад, обнажая гибкую шею и вдруг болезненно куснул.
– Не смей его целовать! – сказал он, точно плюнул. – Ты моя вещь. Если забыла – могу напомнить.
Эсмиль сузила глаза, но промолчала. Если пленник поддался гипнозу с первой попытки, то ни на лэра, ни на его людей ее чары не действовали. И это заставляло вести себя сдержанно и осторожно.
– Сними с него рубашку, – мурлыкнула девушка.
Он достал кинжал и одним отточенным движением распорол рубаху пленника надвое, затем разрезал рукава и откинул в сторону ненужную тряпку. Пленник вздрогнул от неожиданности, то так и не отвел зачарованного взгляда от девушки.
– Начинай! – данганар махнул рукой и отошел.
Встал в нескольких шагах, прислонившись плечом к ободранной стене, и уставился на Эсмиль тяжелым взглядом. Странное чувство, которое он испытал, подозрительно напоминало ревность. Но Дарвейн предпочел назвать его инстинктом собственника и засунуть куда подальше.
Эсмиль скрыла удовлетворенную улыбку. Хозяин ревнует, значит, неравнодушен, а это существенно облегчало ее план. Маленькие пальчики нежно прогулялись по раскинутым рукам наемного убийцы. От ключиц в стороны, по плечам и предплечьям до самых запястий. Раз, другой, третий, вырисовывая загадочные узоры на чувствительной коже.
Нервные окончания ожили. Дрожь возбуждения наполнила мужское тело. Пленник дернулся, желая стать ближе к этой восхитительной женщине, но лэр постарался на славу: веревки слишком крепко держали.
Когда сердце пленника загрохотало от возбуждения, а в глазах появился лихорадочный блеск, Эсмиль почти любовно погладила его правую ладонь, дожидаясь, пока он полностью расслабится. И вдруг четким, остро отточенным движением, всадила ему под ноготь указательного пальца одну из толстых стальных игл. Болезненный вскрик разорвал тишину ночи, которая до сих пор нарушалась лишь тяжелым дыханием.
– Вот видишь, мой лэр, – Эсмиль одарила Дарвейна призывным взглядом и облизнула губы, – ему очень больно. Но он жив и здоров. Мне продолжать?
Он молча кивнул, чувствуя, как в груди грохочет сердце. Еще никогда в жизни Дарвейн не видел настолько кровожадной женщины, которая бы упивалась болью живого существа.
А Эсмиль полностью отдалась процессу, наслаждаясь каждым его нюансом. Она совершенно выкинула из головы, для чего затеяла всю эту демонстрацию. Иголки входили в упругую плоть одна за другой, заставляя пленника кричать до хрипоты. Амаррка знала все нервные узлы на человеческом теле. Знала, где воткнуть иглу, чтобы вызвать временный паралич ног, а где – чтобы лишить человека зрения или слуха. Ей были хорошо известны все слабые места человеческого тела, и сейчас она бессовестно пользовалась своими знаниями.
Когда закончились иглы, она предложила вырвать пленнику ногти. А еще как бы между прочим похвасталась, что знается на технике акхимат. Лэр не знал, что это и не проявил должного энтузиазма. Тогда она пояснила ему – это умение снять скальп так, чтобы жертва осталась живой. Дарвейна передернуло.
– Откуда ты все это знаешь? – хмуро осведомился он, разглядывая обезумевшего от боли пленника.
– У меня было много рабов. Иногда приходилось их наказывать. Да и интересно наблюдать за реакцией.
– Ясно. А кнут зачем? Хочешь отходить его до полусмерти?
– Фи, как грубо, – Эсмиль сморщила носик, – я хочу доставить ему удовольствие.
– Вот этим? – лэр скептично усмехнулся.
– Именно этим. Ему понравится. Нам с тобой тоже.
Дарвейн отлепился от стены и приблизился к пленнику. Встал напротив, расставив ноги и заложив большие пальцы за край кушака.
С наемным убийцей творилось что-то непонятное. Бледный, покрытый липким потом, он дрожал, будто в лихорадке, несмотря на то, что в помещении было довольно тепло. Его губы подрагивали, глаза лихорадочно блестели, а из горла то и дело срывался хрип. Что он чувствовал, Дарвейн так и не понял, но решил, что пора уже прекращать этот фарс. Похоже, его рабыня хоть и имеет некоторые познания в пытках, но совершенно не знает, куда их применить. Доставить удовольствие! Это ж надо такое выдумать.
Он быстро пересёк амбар и распахнул двери. Как и ожидалось, за порогом стояли Ниран и Вирстин. Увидев своего капитана, оба вытянулись в струнку и уставились на него преданным взглядом. Лэр понимающе усмехнулся.
– Нир, забери мою рабыню в гостиницу. Отвечаешь за нее головой. Вир, для нас есть работенка…
Эсмиль раздраженно зашипела, когда ей на плечи накинули шубку, всунули в руки корзинку с инструментом и не слишком вежливо вытолкали за двери. Кнут Дарвейн отобрал, так же, как и стек, сказав, что сам вернет их законным владельцам, ведь рабыню за воровство могли и убить. Девушка, сузив глаза, выслушала суровую отповедь, развернулась и, с гордостью оскорбленной королевы, направилась в сторону гостиничного крыльца. Единственное, о чем она сожалела, так это о том, что не воткнула иглы под ногти этому наглому грубому варвару, который именует себя ее господином.
Глава 11
Дарвейн метался по амбару, будто загнанный зверь.
В углу темной кучей валялось то, что осталось от пленника, преданный Вирстин застыл у запертых дверей, вытянувшись в струнку, а его лэра раздирала на части неконтролируемая ярость.
Наконец, Дарвейн замер посреди помещения, нервным жестом взъерошил волосы, выбившиеся из хвоста, и обвел вокруг себя мутным взглядом. Желание убить кого-то постепенно отпускало.
