– Жив… – выдавил он и почувствовал, как на губе лопнула кожа. Рот наполнил солоноватый привкус.
– Сейчас поставят палатку, – сообщила Эсмиль, потом, немного подумав, протянула руку и вытерла кровь с его губ. – Ты не будешь против, если я тебя осмотрю?
– Зачем?
– Буду лечить, – она с несвойственной ей заботливостью укрыла его меховым покрывалом.
– Это может сделать и Вир.
– Как хочешь.
Что-то случилось.
Девушка, только что смотревшая на него с теплом, мгновенно стала далекой и холодной. Ее лицо, еще секунду назад дышавшее тревогой, моментально замкнулось, превратившись в маску равнодушия.
Она пожала плечами и поднялась, собираясь уйти.
– Стой! – пальцы Дарвейна ухватили ее за край плаща. Лицо мужчины исказила гримаса боли. Одному Эргу известно, чего ему стоило это сделать!
– Что еще? – Эсмиль взглянула на него с высоты своего роста и выжидательно приподняла бровь.
– Останься…
– Зачем? – она невесело усмехнулась. – Здесь есть, кому за тобой присмотреть.
Развернувшись, Эсмиль торопливо зашагала прочь от костра. Кто-то окликнул ее из темноты, но она лишь отмахнулась. Странное чувство сжало ее сердце, подступило к самому горлу щемящим комком. Глаза повлажнели. Она подняла голову вверх, не давая малодушным слезам упасть с ресниц. Заморгала быстро-быстро.
Только бы никто не увидел этот позор! Амаррская госпожа, наследница Высшего Дома плачет… и из-за кого? Из-за дикого грязного варвара, который не стоит ее мизинца!
На темном небе вспыхнул полупрозрачный зеленый луч, за ним второй, третий, четвертый. К ним добавились голубые и желтые. Не успела Эсмиль осознать, что происходит, как они повисли над ее головой, закрывая все небо, а поперек них, словно трепеща на ветру, протянулась розово-алая лента.
Девушка застыла с приоткрытым от изумления ртом. Никогда в жизни она не видела ничего подобного.
– Это улыбка Эрга, – раздался позади голос Нирана. – Говорят, она появляется тогда, когда Верховный бог чем-то доволен…
Эсмиль сморгнула, сбрасывая наваждение, и обернулась. Данганар смотрел на нее с интересом.
– Что? – она с вызовом уставилась на него, надеясь, что он не заметит ее покрасневших глаз.
– Палатку поставили, Его Милость перенесли. В котелке вода закипает.
– Я рада.
Мужчина открыл рот, собираясь что-то сказать, но потом, видимо, передумал. Махнул рукой, отступая в сторону костра, и тихо шепнул:
– Спасибо.
Глава15
Замерзнув окончательно, Эсмиль сдалась. Глянула еще раз на полыхающее разноцветными огнями небо и неторопливо, будто прогуливаясь, направилась к костру. Там уже собрались все данганары. Рикван помешивал в котелке походную кашу, Берр строгал ножом задубевший на морозе кусок вяленого мяса, остальные занимались своими делами: кто оружие чистил, кто осматривал лошадей. Только Вирстина и Нирана нигде не было видно.
Девушка приблизилась к огню, протянула озябшие руки, продолжая удерживать на лице маску равнодушия.
– Замерзла? – поинтересовался Рикван, поднимая на нее взгляд.
В свете костра лицо Эсмиль казалось усталым и осунувшимся. За время пути она похудела, щеки обветрились и ввалились, резче обозначились скулы. А губы, еще недавно пухлые и словно зовущие к поцелуям, превратились в две узкие сухие полоски.
– Твое какое дело? – огрызнулась она, нервно дернув плечом.
– Не злись. Чего ты, как кошка дикая? – мужчина примирительно улыбнулся. – Разве наш лэр плохой хозяин? Да и мы не обижаем тебя.
Эсмиль фыркнула. Да уж, хороший хозяин, ничего не скажешь. На спине, наверняка, до сих пор остались следы его "ласки".
Берр оторвался от своего занятия и протянул ей на кончике ножа небольшой кусок мяса:
– Погрызешь? А то больно худая стала.
В его тоне не было ни намека на насмешку, наоборот, он не скрывал добродушия.
Прищурившись, Эсмиль смерила его подозрительным взглядом и решила уже отказаться, как тут ее живот издал голодное урчание. Вспыхнув, она закусила губу.
– Бери, давай, – Берр сунул нож еще ближе. – Пока каша сварится, умрешь с голоду.
Девушка протянула руку, мечтая провалиться сквозь землю и думая только о том, как низко она пала. О, боги, видела бы сейчас ее мать, до чего докатилась наследница Дома Маренкеш. Ест с ножа пищу рабов! Неужели это та участь, которую она заслужила? Но тогда хотелось бы знать, за что?
Холодные пальцы Эсмиль, чуть дрожа, сомкнулись на куске мяса.
– Вот так, – Берр одобрительно ей подмигнул, – жуй, только осторожно. Слышишь, как лед на зубах хрустит?
Она молча кивнула, чувствуя, как к горлу вновь подкатывает комок.
– Ну, что там, долго еще? – раздался из темноты голос Нирана. – Или решили нашего лэра голодом заморить?
– Еще пару минут! – крикнул в ответ Рикван. – Пусть каша упреет.
– Давай быстрее! Уже у всех животы подвело!
– А, так ты о своем пузе печешься, а не о лэровом? – громыхнул Берр раскатистым басом.
– И о твоем, кстати, тоже, – в темноте послышались смешки данганаров, грозившие перейти в веселую перебранку.
Эсмиль присела на расстеленную попону, укрыла замерзшие ноги плащом и задумалась, глядя на взвивающиеся вверх искры. Вспомнилась Керанна и та странная гадалка, напророчившая, что у них с Дарвейном одна судьба на двоих. Старуха сказала искать покровительства у Арнеш, да и сама богиня сегодня явилась ей в тот момент, когда девушка уже приготовилась умереть в зубах ирбиса.
Мысли перескочили на тот ужас, что ей пришлось пережить.
– Берр, – позвала она тихонько данганара, который продолжал сыпать шутками, развлекая хохочущих товарищей. – Почему вы сегодня бросили Его Милость? Неужели испугались этих зверей?
Смех резко оборвался, Наступила полная тишина, в которой был слышен лишь треск огня да тихое фырканье лошадей.
Пауза затягивалась. Эсмиль продолжала молча сверлить глазами костер.
– Нет, – прочистив горло, наконец-то ответил Берр, – это другое.
– Что значит "другое"?
– Это не просто звери. Это снежные выкормышы Эрга, его цепные псы. Они охотятся на путников в этой пустыне, собирают дань для бога войны и охоты. Кровавую дань.
– И? Разве ваш бог не дает права защищать свою жизнь?
– Это не тот случай, – присоединившийся к костру Ниран покачал головой. – Если ирбисы выбрали тебя, значит, настало твое время встретиться с Эргом лицом к лицу. Это жертва, которую он сам выбирает.
– То есть, ты хочешь сказать, – Эсмиль говорила медленно, переваривая каждое слово, – что сегодня ваш бог выбрал жертвой меня?
