– Я заболела? – Эсмиль была удивлена. Она впервые в жизни столкнулась не только со снегом, морозом и ледяным ветром, но и с простудой. Если для данганаров заснеженные просторы и суровый климат были привычным делом, то для Эсмиль они стали испытанием на стойкость. Ее здоровье оказалось слишком хрупким для таких передряг.
– Ты простудилась. Ничего страшного.
– Ничего страшного? – она хмыкнула. – Тогда извольте отодвинуться, Ваша Милость.
– Ты меня прогоняешь? – она не видела, как в темноте он немного раздраженно приподнял бровь.
– Ну почему же? Можете продолжать прижимать меня к себе, если вам так хочется. Только не удивляйтесь, если я сейчас сделаю лужу…
Руки Дарвейна, крепко сжимавшие ее все это время, резко разжались. Лэр шумно выдохнул, отпуская девушку.
Эсмиль медленно выбралась из-под кучи шкур и одеял. Сначала встала на четвереньки, покрутила головой, но нет, голова не кружилась и ноги подкашиваться не собирались. Тогда она осторожно поднялась во весь рост. Палатка у лэра была небольшой, но достаточно высокой, чтобы девушка не задевала макушкой ее потолок.
– Ты на двор? – Дарвейн сел на ложе. Достал огниво и зажег фитиль масляной лампы, стоявшей на земле с его стороны. Слабый оранжевый огонек осветил его напряженное лицо.
– Хотите предложить свою помощь?
Сейчас, когда Эсмиль стояла, насмешливо уперев руки в бока и глядя на него сверху вниз, Дарвейн снова почувствовал возбуждение. Вот уж эргова девка! Почему он каждый раз так реагирует на ее своенравие? Неужели, и вправду влюбился?!
Лэр нахмурился, отгоняя лишние мысли.
– Подожди, – сказал он, тоже поднимаясь, – пойду с тобой, а то мало ли…
Эсмиль только приподняла брови, наблюдая за его действиями. Как ни старалась, она не могла понять поведение этого мужчины, не могла просчитать его следующий шаг. Он каждый раз удивлял ее. Вот сейчас, например, что это взбрело ему в голову? Неужели и в самом деле решил проводить ее к отхожему месту? Лэр – свою рабыню?.. Ах, да, она ж теперь не рабыня, а квинна, хотя…
Девушка подобрала с ложа широкий меховой плащ и тщательно закуталась, не забыв натянуть на голову капюшон. Отыскала в углу сапожки, обулась и с выжиданием глянула на данганара. Тот уже успел накинуть на плечи безрукавку из медвежьей шкуры, которая не скрывала его рельефных мускулов и гладкой бронзовой кожи, чуть поблескивавшей в свете лампы.
О, да, этот мужчина был хорош. Даже более, чем хорош. Эсмиль с раздражением ощутила, как к щекам прилила кровь и внизу живота зародился жар возбуждения. Да что это с ней?!
Еще ни один мужчина так не действовал на нее. Ни один из наложников не вызывал в ней столько волнения, столько чувств. Неужели она и вправду влюбилась? Нет, это чушь! Это просто невозможно! Или…
– Идем, – буркнул Дарвейн недовольным голосом и распахнул перед ней войлочный полог палатки.
Ночь встретила их ясным звездным небом и полной луной. Ветер уже утих, и даже мороз, казалось, стал не таким колючим. В нескольких шагах от палатки горел костер, а вокруг него, подстелив под головы попоны, спали данганары. Только один из них продолжал сидеть, время от времени подкидывая хворост в огонь.
Эсмиль увидела вторую палатку, разбитую с другой стороны костра. Дарвейн поймал ее удивленный взгляд.
– Один из нас чуть не погиб на дневном переходе, – пояснил он. – Я приказал Виру присмотреть за ним.
– Как? Я ничего не помню…
– Ты была без сознания, – он, неожиданно для себя самого, вдруг почувствовал, как его губы расплываются в теплой улыбке. – Лежала в моих руках. Такая беззащитная, трогательная…
Эсмиль фыркнула, не сдержавшись. Это она-то беззащитная? Так ее еще никто не называл.
– Так что случилось? – вернулась она к прежней теме.
– Бергмэ провалился под лед. Его лошадь погибла, и вся поклажа ушла на дно вместе с ней.
– На дно? – девушка нахмурилась. – Какое дно? Откуда здесь водоем?
Она невольно огляделась, но кроме снега, мерцающего в лунном свете, так ничего и не увидела.
– Мы уже перешли его. Озеро Эрга. В эту пору оно покрыто крепким слоем льда, Бергмэ просто не повезло. Точнее, повезло, потому что Эльдрен спас его, рискуя собственной жизнью.
Эсмиль бросила в сторону второй палатки задумчивый взгляд. Что-то кольнуло ее в сердце, какое-то странное ощущение, будто бы смутная тревога или волнение. Даже мурашки поползли по спине.
Девушка невольно поежилась, поправляя на плечах теплый плащ.
– Ваша Милость! – тень у костра слегка приподнялась, отвешивая приветственный поклон.
– А, Рик, – Дарвейн небрежно махнул рукой, подходя к костру. Эсмиль устремилась за ним, присела к огню, протянула чуть озябшие ладони. – Что там с Бергмэ? Есть новости?
– Да, Вир сказал, беспокоиться не о чем. Лихорадки нет.
– Слава Эргу. Мы не можем потерять еще один день, выхаживая его. У нас кончаются запасы. Сколько осталось хвороста?
– Если не сильно жечь, то раза на два, – Рикван задумчиво почесал затылок.
– Мало. Мы слишком задержались в пути.
Мужчины говорили вполголоса, но в их тоне сложно было не уловить тревожные нотки. Эсмиль уже собиралась влезть в разговор, потребовать объяснений, но тут Дарвейн вложил в ее руку большую ячменную лепешку, поверх которой лежал кусок копченой грудинки. Запах мяса выветрил все мысли из головы, кроме одной – девушка внезапно обнаружила, что голодна, как стая волков.
Пока она жадно ела, позабыв о приличиях и этикете, которые с рождения вбивали в нее дворцовые ансары, лэр с полуулыбкой смотрел на нее. Он уже мысленно представлял, как она въедет верхом под своды его замка, смелая, независимая, гордо выпрямив спину. Как он сойдет с коня, приблизится с к ней и протянет руку. Как она вложит в его большую натруженную ладонь свои хрупкие пальчики, и он поведет ее в главный зал родового гнезда, где будут ждать мать и брат. Он представит ее всему клану как благородную квинну Эсмиль ди Маренкеш. А потом сделает ее своей в стареньком семейном святилище, перед лицом богов и усопших предков.
– Завтра, – прошептал он так, что даже Рикван, сидевший в шаге от него, ничего не услышал, – завтра мы будем дома.
***
Проснувшись под утро, Эсмиль приподнялась на локте и несколько минут молча изучала лицо мужчины, лежавшего рядом с ней.
Ей снова приснилась Бенгет. Кровавая богиня хищно скалилась и грозила всеми возможными карами, если ее непослушная дочь не исполнит свой долг и не принесет грязного варвара в жертву Матери всего сущего. И снова Эсмиль видела ритуальный кинжал, который та силой пыталась вложить ей в руку. Она, даже проснувшись, помнила ощущение гладкой холодной рукоятки в своих пальцах.
Дарвейн не спал, но продолжал дышать ровно и тихо, будто все еще находился во власти сновидений. Он чувствовал на себе внимательный, ищущий взгляд Эсмиль. Она будто искала что-то, пытливо вглядываясь в его лицо. Потом тихонько вздохнула и на одно мгновение приложила теплую ладошку к его небритой щеке. Тут же отдернула, словно испугавшись чего-то. Он едва сдержал разочарованный стон: впервые за все это время она сама, не по приказу, прикоснулась к нему! И ему хотелось, чтобы это прикосновение длилось подольше.
