– Это съедобно? – она покрутила в пальцах траву.
– Ну… лошади же едят, – пожал он плечами. Потом улегся на спину, сунул руки под голову и закрыл глаза. Солнце, стоявшее в синем небе, светило ему прямо в лицо.
Эсмиль фыркнула.
Резкий высокий звук и раздавшийся следом за ним мужской хохот заставили ее оглянуться. Остальные данганары сидели отдельно, собравшись в круг, и один из них держал ладони у рта, сложив их лодочкой. Что-то странное темнело у него между пальцев.
– Берр! Ты что, потерял сноровку? – мужчины хохотали, похлопывая приятеля по плечу, а у того в серых глазах сверкало неприкрытое озорство.
– Ничего подобного, – отшутился он, вытирая рот и снова приставляя к нему ладони.
– Что он делает? – удивилась Эсмиль.
– А, – Дарвейн беззаботно улыбнулся, – это гармоника.
Незнакомое слово ничего не объясняло, но тут над лугом прозвучало что-то, похожее на мелодию. Несколько простых нот, плавно перетекающих одна в другую. И издавала их та странная штука, которую Берр прижимал ко рту.
Голоса и смешки затихли. Мелодия повторилась уже увереннее, звонче, в нее вплелись новые ноты, зазвучали переливы. В них слышался голос ветра, шум леса, шорох травы. Тихий шепот звезд и скольжение облаков по ясному небу. Это была простая мелодия, но она очаровывала с первого звука.
– Он играет? – Эсмиль не могла поверить тому, что видит.
– Ну конечно, – Дарвейн перевернулся на бок, глянул на девушку. – А ты думала, мы грязные неотесанные мужланы, которым чуждо все прекрасное? – хмыкнул он.
Его слова попали в точку. Эсмиль неожиданно ощутила, как ее щеки заливает румянец, и отвернулась. Но мелодия продолжала струиться серебристым ручьем, перекрывая посторонние звуки. И девушка невольно заслушалась.
– Идут!!! – резкий окрик заставил мелодию оборваться.
Все вскочили на ноги, вглядываясь в сторону замка. Дарвейн поднялся, шагнул вперед, прикрывая собой девушку и, словно ненароком, опуская ладонь на рукоять меча.
От стен крепости к ним спешили несколько всадников.
***
Первыми нежданных гостей увидели стражники, сидевшие в одной из смотровых башен замка. Кто это были – друзья или враги – долго гадать не пришлось. Одинокий всадник остановился на расстоянии полета стрелы и поднял вверх копье с развевавшимся на наконечнике бело-голубым штандартом клана Эрг-Нерай.
Стражники, как завороженные, опустили луки.
– Да это же Ниран! – не веря собственным глазам, пробормотал самый старший из них – крепкий старик лет пятидесяти, седой, с хмурым, суровым лицом, испещренным глубокими морщинами. – Ован! Бей в колокол! Лойга, беги к квинну Абелю, скажи, лэр Дарвейн вернулся! Пусть трубит общий сбор!
Оба молодых данганара бросились исполнять приказ командира.
К тому времени, как Ниран подъехал к стенам крепости, подъемный мост был уже опущен, ворота приветственно распахнуты, и сам комендант замка квинн Абель Кортах стоял на входе в окружении половины гарнизона. Во внутреннем дворе собралась толпа обывателей. Старики перешептывались, щуря подслеповатые глаза, женщины шикали на не в меру любопытных детей и прятали их за широкими юбками. И все вместе не сводили глаз с покрытого грязью всадника, который, переступив порог крепости, спешился, подошел к коменданту и с приветственным поклоном протянул ему копье с флагом.
– Ваша честь, – произнес он, – мой лэр Дарвейн Эрг-Нерай вернулся из дальних земель и рассчитывает на ваше гостеприимство.
Абель замер, глядя на протянутое копье так, будто Ниран держал в руках ядовитую змею. Небольшого роста, упитанный, с красным подагрическим лицом и тяжелой золотой цепью, лежавшей поверх бархатного камзола малинового цвета, он несколько мгновений кусал губы, не зная, что предпринять. Пять лет! Прошло целых пять лет, в течение которых не было ни слуху, ни духу от воинов клана Эрг-Нерай, ушедших вместе со своим лэром в далекие земли. И вот теперь, когда, казалось, сама память о них забыта… они вернулись? Это было неимоверно.
– Я… – слова давались с трудом, – для меня это честь.
Абель принял протянутое копье, поднял вверх, и бело-голубое знамя встрепенулось, подхваченное ветром. Теперь все увидели герб клана Эрг-Нерай – белый ястреб, раскинувший крылья на голубом поле.
Вся площадь выдохнула с облегчением.
Ниран отступил, расправил плечи. Самое трудное было уже позади – они дошли до форпоста, но здесь их, похоже, никто не ждал.
– Мой лэр остановился рядом с мостом, – пояснил он. – С ним те, кто остались живы. И квинна ди Маренкеш.
– Кто? – Абель нахмурился, услышав непривычное имя.
– Лэр Дарвейн везет с собой невесту, – на запыленном лице данганара мелькнула белозубая улыбка. – Из самого Ангрейда.
Квинн Кортах поджал губы. Лэр, которого все уже считали мертвым, вернулся, да еще и с невестой. И скоро он предъявит права на земли и власть, принадлежавшие ему по закону. Это была очень важная новость, ее следовало как можно скорее передать тому, кто велел сообщать о любых гостях, прибывающих со стороны королевства.
– Ты славный воин и был верным товарищем своему лэру. Теперь ты на своей земле. Поешь и выпей вина с дороги, пока мы встретим твоего лэра так, как предписывает обычай.
Через несколько минут десять всадников уже выезжали за ворота навстречу гостям. Среди них был комендант замка. Озабоченно сдвинув брови, он одной рукой сжимал поводья своего жеребца, а другой нервно нащупывал плотный треугольный конверт, лежавший в потайном кармане камзола. Это письмо жгло раскаленным железом, а слова, написанные в нем, стояли перед внутренним взором, будто высеченные секирой самого Эрга.
Он движением руки подозвал одного из всадников. Наклонился, когда тот приблизился, и в полголоса произнес:
– Хвель, скачи в Эрг-Нерай, передай письмо квинну Родрику, а на словах скажи: «Ястреб в гнезде. Что делать?»
Конверт из плотной желтой бумаги перекочевал из рук в руки. Гонец молча кивнул, разворачивая коня.
***
В отличие от Дарвейна и его спутников, эти мужчины были одеты в тонко выделанное сукно и бархат. Их одежда была непривычна взору Эсмиль: приталенные камзолы, отделанные серебряным галуном, облегающие лосины из серой замши и короткие сапожки с широкими голенищами. Рукава камзолов были украшены разрезами, сквозь которые проглядывало белое сукно нижней рубашки, а бедра прикрывал широкий кушак, завязанный сбоку особым способом. Длинные концы кушака, отделанные бахромой и позументом, спускались почти до колен. Головы незнакомцев прикрывали широкие береты, лихо сдвинутые на левый бок. Почти у всех они были украшены перьями. У одного всадника, того, что казался самым важным, на берете светился огромный аграф, а поверх малинового камзола поблескивала толстая золотая цепь с медальоном.
