– Во время перехода сохраняем абсолютную тишину, – продолжал инструктировать Дарвейн. Он обернулся к эонарке: – Ненья Ильза, я хочу, чтобы ты находилась рядом с квинной Эсмиль. Вир, присмотришь за ними.
Молодой данганар кивнул, не забыв смерить раздраженную ненью многообещающим взглядом. Особенно его заинтересовал туго зашнурованный корсет ее платья и глухой воротник, оставлявший огромный простор для фантазии. Женщина, сузив глаза, облила его холодным негодованием и, взметнув юбки, направилась к карете. Ей еще предстояло найти управу на нелегкий характер свое подопечной.
Вскоре тюки с вещами Эсмиль были уложены на крупах трех лошадей, а сама она восседала в седле с видом великомученицы. Дарвейн выделил ей ту самую теоффийскую кобылку, которая так понравилась ей в прошлый раз, но девушка не оценила щедрого жеста. Рядом с ней, недовольно качая головой, ехала Ильза на мохноногой лошадке, укомплектованной еще и парой тяжелых походных мешков.
Ущелье встретило путников сумраком и тишиной. Даже в самый жаркий полдень солнечные лучи не доставали сюда, и на дне всегда ощущалась сырость. Исхлестанные ветром каменные уступы отвесными стенами уходили высоко вверх, и их покрытые снегом верхушки терялись в облаках. Кое-где виднелся чахлый кустарник и коричневый мох, покрывавший скользкие камни. В самом низу журчал горный ручей, несущий свои прозрачные воды в долину.
Дорога была усеяна валунами и мелким щебнем – последствиями обвалов. Всадникам приходилось постоянно следить, чтобы лошади не поскользнулись и не свернули ноги на острых камнях. А так же соблюдать тишину, ведь здесь даже самый тихий звук мог вызвать тысячекратное эхо – предвестника камнепада.
По левую сторону от Эсмиль ехал Вирстин. Молодой данганар то и дело бросал на Ильзу недовольные взгляды. Он не мог понять, почему эта чопорная ненья в сером платье так задела его. Ведь он знавал женщин и получше, да и вообще предпочитал таких, у которых есть за что подержаться. А у этой? Ни сзади, ни спереди. Доска!
Он раздраженно сплюнул.
– Тьфу ты, ведьма, – пробормотал вполголоса.
– Тихо! – громким шепотом шикнул Ниран, ехавший впереди.
И в тот же миг черная стрела с ярким оперением впилась ему в шею.
Данганар покачнулся в седле, тихо охнул и мешком свалился на землю.
Тут же завизжала Ильза, в лучших традициях женщин северных королевств. Громко. Во все горло. Схватившись руками за лицо и вытаращив глаза. И ее визг сумасшедшим эхом пронесся по горным склонам, собирая мелкие камни и высушенный ветром песок.
– Заткнись! – зашипела Эсмиль и, не мешкая, отвесила эонарке хлесткую пощечину, обрывая начинавшуюся истерику.
Тихо икнув, Ильза застыла.
Откуда-то сверху, из-под прикрытия скалистых уступов, посыпались стрелы. Одна из них впилась Вирстину прямо в седло, вторая – в лошадь Эсмиль. Тонконогая кобылка, жалобно заржав, упала на задние ноги, едва не придавив всадницу. Та успела вовремя спрыгнуть, прямо в руки подоспевшего Берра, ехавшего позади вместе с Бергмэ. Где-то впереди прыгали с лошадей остальные данганары.
Краем глаза Эсмиль заметила Дарвейна, что-то кричавшего и махавшего рукой в сторону ближайшей скалы. А еще – Вирстина, который бежал в указанном направлении, выхватив меч и перекинув через плечо безвольное тело неньи.
– В укрытие! – до нее наконец-то дошло, что кричит лэр.
И она побежала, увлекаемая твердой рукой Берра, спотыкаясь, сбивая ноги, и едва не падая на каждом шагу. Шелковые туфельки и пышный подол явно не были предназначены для пеших прогулок по горной местности.
Под прикрытием нависшей скалы оказалось пятеро данганаров, включая лэра. Ниран и Эльдрен остались лежать на камнях, сраженные насмерть неизвестными стрелками. Лошади разбежались. Их испуганное ржание, приглушенное повязками, смолкло где-то в расщелинах скал.
Вирстин аккуратно усадил бесчувственную Ильзу на землю и прислонил ее к стене. Потом, пригнувшись, подобрался поближе к лэру.
– Эрговы яйца! – выругался он, глядя на трупы товарищей. – Это кто же посмел?..
– Скоро узнаем, – с холодной яростью процедил Дарвейн.
Они попали в ловушку. Что ж, этого следовало ожидать. Наивно было предполагать, что тот, кто устроил нападение в Керанне, смирится с неудачей и не предпримет новых попыток. Таинственный враг выжидал, пока жертвы сами войдут в ловушку. И вот, мышеловка захлопнулась. Кто выйдет отсюда живым – одному Эргу известно. Если он, конечно, еще не покинул своих сыновей.
– Эй! Кто там! Покажись! – заорал Берр, потрясая мечом.
В ответ из-за скал вылетела стрела и впилась в расщелину между камнями, буквально в пальце от его ног. На черном отполированном древке белела бумажка. Это было послание.
Рыча от бешенства, данганар вырвал стрелу.
– Дай сюда, – Дарвейн протянул руку.
Он разорвал тоненькую жилку, удерживавшую послание на древке, и развернул бумагу. Там было всего три строчки, от которых пахнуло презрением и цинизмом:
«Добро пожаловать домой, Дарвейн. Жаль, но дальше ущелья ты не пройдешь. Не стоило тебе возвращаться».
И почерк… такой знакомый. Он уже его где-то видел. Но где?
Смяв записку, Дарвейн обернулся к Эсмиль, и та застыла, пораженная маской гнева, исказившей его лицо.
Сейчас он был похож на демона мщения. Его глаза потемнели, стали непроницаемыми. В них невозможно было прочесть ни единой мысли. На побледневшей коже выступили капельки пота, вздулись жилы на лбу и висках. Он сжал свой меч так, что хрустнули суставы пальцев.
Девушка отвела глаза. Рядом, завозилась, застонав Ильза.
– Ты в порядке? – нахмурилась Эсмиль, когда та с испугом распахнула глаза. Губы неньи дрожали, на ресницах застыли слезы, готовые вот-вот превратиться в неудержимый поток. – Не ранена?
– Н-нет…а… ты? – Ильза пытливо вгляделась в лицо Эсмиль. И ее поразило хладнокровное спокойствие подопечной. Разве так должны вести себя хрупкие шестнадцатилетние девицы, когда у них на глазах убивают людей?
– Я в норме, – та пожала плечами.
Смерть для бывшей амаррки была привычным делом. Тем более – смерть мужчин. Сколько раз она присутствовала на Тан-Траши и аплодировала, сидя в оббитой бархатом ложе, когда кто-то из танов с особой жестокостью убивал своего соперника? Сколько раз наблюдала за жертвоприношениями богине Бенгет, когда жрица ритуальным кинжалом вспарывала выбранному рабу грудную клетку и вырывала еще трепещущее сердце? Амаррки не боялись крови, особенно, если это была кровь мужчин.
Девушка замерла, ощутив позади себя чье-то присутствие. Очень медленно обернулась. За ее спиной, почти вплотную, стоял Дарвейн. Он подкрался так тихо, что она не услышала. Его голодный, ищущий взгляд впился в ее лицо.
– Иди сюда, – выдохнул одними губами, и она безропотно подчинилась, завороженная исходившей от него силой.
