Никогда еще я не видел Громилу таким нервным и взбудораженным. Он успокоился, только когда пересчитал гладиаторов клана Саркатта, и убедился, что Эймердина, Хирург и Коршун на месте.
Придуманные тетушкой костюмы по-настоящему впечатляли. Особенно, когда мы собрались вместе.
В комбинезонах, разрисованных синими и розовыми языками пламени, мы напоминали команду супергероев из Земных комиксов.
Меня ощутимо потряхивало. Казалось, вся дальнейшая жизнь зависит от исхода сегодняшнего поединка. Еще никогда я так не беспокоился из-за банальной драки, пусть даже на глазах у сотен сородичей.
Эмоции индиго снова прорывались на свободу – тревога за Милану, ответственность за ее судьбу, злость на Свангарда и на себя тоже.
Я сжал кулаки, стиснул челюсти и постарался привести себя в порядок. Не время и не место окончательно терять самоконтроль. Я должен выплеснуть ярость в схватке, использовать ее против Свангарда, а не против себя самого.
Отец мягко мне улыбнулся, Дар ободряюще подмигнул, дед похлопал по плечу. Галлиас пристроился сзади всех – тихий, молчаливый, но какой-то собранный, и определенно уверенный в себе. Впервые за долгие годы он приятно удивлял, а не разочаровывал.
Эймердина подбоченилась в своем костюме высокородной стервы и взяла Хирурга под руку.
Валли остался доволен, даже глаза его радостно сверкнули, а грубо очерченные губы дрогнули в слабой улыбке. Не припомню такой реакции Громилы, за все время, что встречал его на Черных боях и между ними.
Убедившись, что команда Саркатта в сборе, он облегченно выдохнул, поддернул новенький черный пиджак и запустил нас в зал.
Крики оглушили, поднятые в воздух руки напоминали чудной живой лес, и он раскачивался, трепетал, как от сильного урагана.
Соперники сгрудились на арене разношерстной кучкой гладиаторов. Свангард выделялся среди наемников заинтересованных сторон хотя бы уже тем, что пришел без костюма. Лимранья явился на бой в футболке и спортивных брюках из очень дорогой, мягкой ткани. Мда. Называется, «выпендрился», как говаривала мама.
Наши взгляды встретились, и кровь закипела в венах. На долю секунды захотелось прыгнуть на ринг первым, схватить мерзавца за глотку и задушить, прямо тут, при всех. Эмоции индиго пировали на остатках самообладания.
Свангард понял все – насупился, надул губы и встретил взглядом исподлобья. Таким нелепым и смешным, с его-то нежной, девичьей кожей и особенно – с ухоженными бровями, как обычно уложенными волосок к волоску.
Мы поочередно залезли на ринг, и мне почему-то вспомнился земной Древний Рим и толпы гладиаторов на арене перед амфитеатром.
Свангард продолжал буравить меня взглядом. Похоже, считал, что я виновник его убытков и неприятностей тоже. Что ж! Тем интересней будет бой.
Пока остальные рассредотачивались по арене, выбирали себе противника, или жертву, кому как приятнее думать, я пригляделся к Лимраньи. Сейчас нужно было отбросить бешенство, забыть об осуждении и трезво оценить сильные и слабые стороны врага. Все-таки я вызывал на кровный бой не неженку Ррасти, а мельранца, на чьем счету несколько громких побед на Черных боях.
Свангард и впрямь выглядел опасным противником.
Сильный, выносливый, на удивление подвижный, он давал фору многим здешним наемникам. Я видел Лимранью в схватке. Он умел двигаться, на раз уходил от ударов и наносил такие, что соперник не сразу приходил в себя.
Но и слабые стороны Свангарда я видел тоже.
Например, неравномерно развитые правую и левую половина тела. Удар правой ногой и рукой напоминал удар кувалды, левой же – максимум кухонной сковородой.
Атаки с этой стороны Лимранья пропускал намного чаще. Достать его справа почти не представлялось возможным. Свангард лихо использовал борцовкие блоки, и атаки парировал играючи. А вот слева – совсем другое дело.
Я же много лет потратил на то, чтобы одинаково владеть обеими половинами тела, не замедляться, если нападали слева.
Другой слабой стороной Свангарда были ноги, вернее приседания. Из-за чрезмерно переразвитого торса он очень медленно приседал, предпочитая нагибаться, если требовалось пропустить атаку сверху.
А в этом случае, Лимранья подставлял противнику десятки болевых центров – под лопатками, у поясницы, на шее.
Другое дело, что счет шел даже не на минуты, а на секунды. Мне требовалось провести несколько одинаково мощных ударов подряд, чтобы воспользоваться этой слабостью противника. Но я считал себя достаточно быстрым и выносливым, чтобы провернуть задуманное.
Я понимал – эмоции индиго моя сила и слабость тоже. Они сбивали сердце с нормального ритма, учащали дыхание, лишали трезвости мысли. Но еще они наполняли тело пусть и дурной, какой-то бешеной, но поразительно мощной энергией, ускоряли меня, утраивали силы. И этим я тоже собирался воспользоваться по полной программе.
Валли дал возможность залу насладиться невиданным зрелищем.
Двенадцать гладиаторов против двенадцати. Девять бойцов семьи Саркатта вместе, высокородная стерва, Хирург и Коршун снова в одной связке.
Зрители прибывали и прибывали. Амфитеатр с мягкими кожаными креслами вокруг арены заполнился до отказа. Опоздавшие пристраивались между рядами, прямо на ступеньках и даже там места стремительно заканчивались.
Все новые и новые страждущие втискивались между креслами, вставали кое-как, в нелепых и неудобных позах, прислонялись к стенам. И вскоре начало казаться, что вокруг арены некое бесформенное чудище, с мириадами рук, глаз и ртов. Азартное, взвинченное до предела, оно колыхалось, как моллюск, вопило сотнями дурных голосов и беспорядочно размахивало конечностями.
Валли подогрел зал очередным личным представлением соперников.
Поднял руку вверх, и чудище-толпа затихла. Замолкли голоса, и лишь шуршали одежды тех, кто устроился особенно неудобно.
Распорядитель обвел нас рукой, и я заметил, что отец и дед пытаются приободрить меня кивками.
Зря! Я и так ощущал, что готов порвать Свангарда на куски, разметать их по арене, а потом бросить в ошалевшую толпу.
Думаю, отец и дед прекрасно осознавали – какой сильный боец Лимранья. Но сегодня, здесь, в моей крови бродило столько яда, столько злости на чертова рабовладельца, что я ни секунды не сомневался в победе.
– Невероятный, непобедимый, как армия варваров, великий и ужасный клан Саркатта, некогда приравненный к королям всей Мельрании! – заорал Валли. – Несокрушимая высокородная стерва, повелительница мужчин и ее возлюбленный – непобедимый Хирург, укротитель воинственных амазонок! Быстрый как молния и такой же неуловимый Коршун, гроза всех бойцов на Черном ринге! И…
Я не слушал, как Валли представлял соперников – одного за другим.
Сконцентрировался, попытался перевести ярость – в силу удара, бешенство – в скорость реакции и продолжал смотреть на Свангарда.
