Лу командовала и командовала, я пробовала и пробовала, но результат оставался нулевым. Спустя часа два мы обе совершенно выдохлись. Лу тяжело опустилась на скамейку, я откинулась на спинку, и несколько секунд в парке слышался лишь стрекот кузнечиков да птичья перекличка.
Наконец, полузулубка повернулась ко мне, хотела что-то сказать, но на весь парк разнесся крик Нарайны:
– Девушки! Пожалуйста! Зайдите в медцентр! Вы очень нам нужны.
У меня тревожно екнуло сердце, холодок опустился в желудок. Лицо Лу предельно очертилось – похоже, она поймала эмоции хозяев. Я вгляделась в глаза спутницы. Полузулубка обронила тяжелый вздох и кивнула:
– Дело плохо. Судя по эмоциям Нарайны, очень плохо. Кажется, что-то с Черустиной.
У меня подкосились колени. Девчушка, с огромными фиалковыми глазами запала в душу, а ее веселые забавы всегда заставляли улыбаться. Вчера вечером, пока я в тревоге ожидала сегодняшней встречи с Расом, Нарайна прыгала на детском батуте и задорно визжала. Замирала, скандировала: «Внимание! Марш!» и прыгала высоко-высоко. Потом мы играли в прятки, и я искала девчушку в шкафу, под ванной, в кухонном шкафчике и в холодильнике. У меня никогда не было своих детей, и рядом с Черустиной я понимала – как хочу завести их. Не одного – двоих, троих вот таких же непосед. Неважно, какого пола, главное, чтобы все они были здоровы и счастливы.
Лу окинула меня очередным понимающим взглядом, как умела только она и выдохнула:
– Мила, не время для переживаний. Надо действовать. Я так понимаю, им срочно нужен твой дар…
– Которым я так и не научилась пользоваться! – Всплеснула я руками.
– У тебя получается, пусть и не так хорошо, как хотелось бы. Идем. Я постараюсь помочь, – очень спокойно, деловито произнесла Лу, и мне сразу стало легче. Подруга умела настроить на веселье и на работу, вдохновить на борьбу и победу. Что-то было такое в Лу, что заставляло меня всякий раз собираться, приходить в чувство, отодвигать ужас и панику на задний план.
Я встала на неверные ноги и отправилась вслед за полузулубкой.
Лу великолепно ориентировалась в громадном парке Стемисов, словно всю жизнь только тут и прогуливалась. Природа наделила ее удивительным даром находить дорогу с первого раза. Мы обогнули несколько клумб, отделенных от замка и медицинского центра десятками высоченных, косматых деревьев, и кустарников между ними. Сделали небольшой крюк по вымощенной голубыми булыжниками дороге. Оставили позади несколько беседок, увитых пышными зелеными вьюнами и вырулили прямо ко входу в медицинский центр.
В дверях желтой больницы-купола мялась Нарайна. Лицо ее осунулось, губы вздрагивали, пальцы нервно теребили подол нежно-кофейного платья.
– Черустина. Сегодня хуже, чем вчера, – выдавила госпожа Стемис и до крови прикусила губу.
Мы поспешили к девочке. Небольшая задержка, чтобы установки на входе в медцентр убедились в нашей полной безвредности, стоила мне остатков самообладания. Нарайне тоже. Она разве что не прыгала на месте. Госпожа Стемис переступала с ноги на ногу, сжимала и разжимала кулаки и продолжала кусать губы. Лу стиснула челюсти и предельно выпрямила спину.
Белый холл с голубыми прожилками на стенах и потолке – огромный и полупустой, лифт-телепорт, куда уместилось бы вчетверо больше пассажиров – и мы в изумрудном холле-многограннике. На каждой его грани располагалась палата, как мы уже знали, оснащенная по последнему слову техники.
Нарайна метнулась в ту, где хозяевам поместья оказывали срочную помощь, когда кто-то из Стемисов совсем плохо себя чувствовал.
Сердце сжалось, в ушах застучали молоточки. А когда мы вошли в палату, Лу пришлось подтолкнуть меня к кровати девочки. Ноги отказывались идти, будто намертво прилипли к гладкому полу.
Черустила распласталась на громадной белой постели, и от этого казалась еще более маленькой, хрупкой, призрачной. Черные синяки под глазами малышки стали еще больше, а сами глаза заметно ввалились. Белая, как мел, девочка натужно глотала ртом воздух, и тонкие пальчики ее бессильно комкали мягкую простынку.
Медицина Мельрании, да и Галактического Союза в целом, очень далеко шагнула от того, что я помнила по дням, прожитым на Земле. Больше не тянулись к венам больных прозрачные трубки, заканчиваясь катетерами. Их усовершенствовали, и нужные лекарства, питательные жидкости, донорскую кровь направляли в вену мини-телепорты. Не сканировали состояние больного датчики на теле. Рядом с кроватью, на тумбочке стоял темно-синий прибор, транслируя виртуальный экран. На нем отражались анализы, последние данные о пульсе, давлении, дыхании, температуре тела. Их тоже считывали на расстоянии, с помощью какого-то особенного силового поля, по характеристикам похожего на ауру.
И все-таки даже эти чудеса техники, невозможные в мое время, немыслимые, не могли помочь маленькой пациентке.
Я заставила себя подойти к кровати, присела на край и взяла маленькую ладошку Черустины.
Перед внутренним взором снова замелькали воспоминания о маме. Ее рука – тоже маленькая, обветренная, непривычно холодная.
Ее дыхание – такое же прерывистое, со свистом. Ее глаза – такие же светлые, почти нездешние, лучистые… И ощущение, как из дорогого существа утекает жизнь – стремительно и безвозвратно.
Глаза обожгли непрошенные слезы.
– Вчера было плохо мужу, и я выложилась, растратила всю энергию исцеления, – всхлипнула Нарайна. – Теперь ее совсем мало. А муж еще не оправился, не может применить свой дар. Мила… если бы у вас получилось усилить остатки моего… резонировать или как там говорит Лу…
Я покосилась на растерянную мать и тут же отвернулась. Слишком тяжело было смотреть в эти глаза, полные мольбы, надежды, веры в меня. Лу осторожно коснулась рукой моего плеча.
– У тебя все получится, Мила, – сказала вдруг так, что я поверила. Понятия не имею почему. Просто внутри выросла и окрепла уверенность в собственных силах, в способности направить дар так, как нужно.
Я кивнула Нарайне, и та прикрыла глаза, закачалась на месте, словно неваляшка – как и всегда, когда задействовала способности.
Я выдохнула и ощутила, как обращаюсь в чистую энергию – в аурное Цунами, ураган Катрина. Казалось, воздух вокруг раскалился, но неприятных ощущений не было. Скорее чувство, что все так, как и должно случиться.
Я окружила Нарайну своей энергией, укутала ею, как шерстяным одеялом в беспощадную стужу и вдруг обратилась в резонатор. Сделала то, что никак не получалось во время недавней тренировки. Без объяснений, не осознавая – как именно, на чистых инстинктах.
– Давай, Мила, у тебя получается, – прошептала Лу, а Нарайна испустила вздох облегчения.
Я приоткрыла глаза и увидела, что Черустина уже улыбается, сидит на краю кровати и задорно болтает ножками.
– Пронесло! – одновременно выдавили мы с Лу.
– Спасибо, – прошептала Нарайна.
