– А ты закуси и покайся, – посоветовал Али. – Христиане всегда так делают.
– Но я же не христианин, хвала Аллаху, – возразил стражник, но, тем не менее, последовал его совету, и не просто последовал, а доел все, что оставалось, затем согрешил еще раз, сказав – семь бед один ответ. Вскоре он вытянулся в телеге и захрапел. Хозяин рабов увел их куда-то на ночлег. Увидев Али, прикованного к колесу, и стражника, спящего в телеге, покачал головой, но связываться с представителем власти не стал.
Жизнь в караван-сарае постепенно замерла, наступила тишина. Али сидел, прислонившись к колесу спиной, и смотрел на усыпанное звездами небо, вспоминая ночь, проведенную с Йасмин на крыше ее загородного дома. В какой-то момент он задремал и очнулся от прикосновения. Перед ним на корточках сидел Егорка и держал палец у губ, призывая к молчанию. Потом он приблизил губы к его уху и еле слышно прошептал: «Подопри телегу плечом, когда я подниму большой палец, вверх. Я попробую снять колесо». Али согласно кивнул, сердце его взволнованно забилось. Егорка взял в руки камень и стукнул по деревянному клину, стопорившему колесо на оси, стронув его с места. Затем, выждав немного, чтобы убедиться, что конвоир не проснулся, он этим же камнем выдавил клин и поднял большой палец. Али подпер плечом телегу. Егорка, покачав колесо, с усилием снял его, положил на землю. Взялся за гуж и помог изнемогавшему от тяжести Али осторожно опустить телегу. Накренясь, она осталась на трех колесах. Стражник немного завалился на бок, но не проснулся. Али встал, держа колесо в руках, сделал знак Егорке, и пошел на задний двор. Ворота были заперты изнутри. Егорка вытащил железный засов из гнезда и взял его с собой. Несмотря на то, что была ночь, Али в точности повторил по памяти путь, проделанный им с Йасмин два дня назад.
– Тяжело? – участливо спросил Егор, кивая на колесо, которое Али нес на груди.
– Единственное, что меня утешает, – тяжело дыша, произнес Али, – это то, что мы не вплавь передвигаемся. Оно тяжелей, чем я думал, причем с каждым шагом его вес увеличивается. Ты не знаешь, в чем тут дело?
– Когда мы с батей с охоты кабана несли, он тоже с каждым шагом тяжелей становилась.
– Значит, ты меня поймешь. А ты молодец, что решился.
– Даже не знаю, как это получилось. Засыпая, я думал этого не делать, а среди ночи проснулся, и меня будто толкнули.
– Это был не я, – бросил Али.
Он быстро шел, держа колесо перед собой.
– Конечно, не ты, – согласился Егор. – Мне сестра приснилась, а потом я проснулся и понял, что это Перун мне знак подает. Давай я разобью цепь, – предложил он.
– Не надо, стучать будешь, ночью звуки далеко разносятся. Услышат.
– Да спят там все, как сурки.
– Все равно, подальше уйдем.
– А куда мы идем?
– Некогда рассказывать, просто следуй за мной.
Через некоторое время Али остановился, тяжело дыша, он сказал:
– Все, не могу больше тащить это чертово колесо, освободи меня.
– Да я стучать не буду, – успокоил Егор. – Клади его на землю.
Али послушно положил колесо. Егор приладил железный засов и легко разогнул звено цепи, освободив Али от гнета.
– А ты что, раньше не мог этого сделать? – в сердцах сказал Али. – Я, как дурак, бежал с этим колесом.
– Я же тебе сразу предложил.
– Но я думал, что ты стучать будешь.
Теперь с каждой руки Али свисало по обрывку цепи. Запястья по-прежнему украшали широкие железные браслеты.
– А от этого можешь освободить?
– Пока нет, это клёпка, для нее инструмент нужен, зубило или пробойник хотя бы.
– Ну ладно, вперед.
Освободившись от тяжести, Али теперь бежал с легкостью ангела с каждым толчком ноги, едва не воспаряя к небесам. Лунная ночь была достаточно светлой, чтобы он мог ориентироваться на местности.
– Здесь я купил ей осла, – сказал Али. – А там уже появились хорезмийцы, и мы вынуждены были свернуть в степь.
Али сбежал с караванной дороги и направился к коническим кучам, четко различимым в лунном свете. Егор следовал за ним, не говоря ни слова. Дойдя до колодца, Али остановился, посмотрел в лицо своему спутнику.
– Что? – спросил Егор.
– Надо лезть туда.
Егор опасливо посмотрел в зияющее чернотой отверстие, а затем с подозрением глянул на Али.
– Кажется, я зря с тобой связался, – сказал он неожиданно. – Ты, наверное, дэв.
[107]
– С чего ты взял? – удивился Али.
– Какой же нормальный человек полезет в дыру в земле, тем более, ночью.
– Я не дэв, – поспешил оправдаться Али, – Честное слово, бисмиллах.
[108] Это кяриз – колодец системы орошения. Когда за нами гнались хорезмийцы, мы залезли сюда, а затем пошли по галереям и вылезли уже в другом месте. Она заболела, и мне пришлось ее там оставить.
– А по земле мы не можем ее разыскать, это же, наверное, недалеко?
– Шли мы недолго, но вылезли совсем в другом месте. Самый верный путь, короткий – тот, который знаешь.
Егор поскреб бороду, еще раз заглянул в колодец.
– Все равно в темноте туда не полезу.
– Пожалуй, ты прав, – поразмыслив, сказал Али. – Там и днем было мало света, а уж сейчас и вовсе глаз коли. Дождемся утра.
Наступило долгое молчание, во время которого Егор стоял как вкопанный, а Али от нетерпения ходил кругами. Наконец Егор предложил:
– Однако холодно, может, костер запалим?
– У тебя есть чем? – поинтересовался Али.
– Есть, – ответил Егор. – Вроде мы порядочно ушли, теперь нас не заметят.
– Может, лучше не рисковать? – неуверенно сказал Али.
– До утра далеко. А ночи уже холодные, вон ложбинка, схоронимся в ней на всякий случай.
– Это потому что осень, – сказал Али.
– До утра нас вряд ли кто искать кинется, – сказал Егорка и направился к указанной ложбине, наклоняясь и выдирая из земли, то куст, то ворох сухой травы.
Они собрали большую кучу хвороста, и саклаб стал утаптывать ее.
– А то пламя высоко поднимется, – пояснил он. – Надо еще твердого топлива поискать, это быстро прогорит. Давай походим еще по кругу.
– Откуда в степи твердое топливо? – раздраженно сказал Али и стал нарезать круги, вырывая с корнем высохшие за лето заросли полыни и чертополоха.
Егор оказался более удачлив.
