Заклятые подруги намек поняли и нехорошо прищурились.
Я тоскливо подумала о том, что некогда очень неправильно начала формировать круг друзей, заменив их свитой. Свита всем хороша… Пока ты на вершине Олимпа. Но стоит чему-то или кому-то поколебать позиции, и ты сразу становишься парией, а стайка прихлебателей уже пригрелась под крылышком у новой "богини".
Я нутром чуяла шаткость своей ситуации. Казалось бы ничего такого не случилось, а земля уходит из-под ног, и мои вчерашние подружки все более откровенно становятся на сторону Аманды.
Я встала, извинилась перед присутствующими и ушла, сославшись на мигрень. Стоило прикрыть дверь, как за ней началось шушуканье, в котором я уловила имя Эштона, а после взрыв девичьего смеха с отчетливыми нотками злорадства.
Я до боли сжала пальцы.
Как это забавно… Сначала смеялись над Эштоном из-за меня, а теперь надо мной из-за него!
Вот мерзавки!
Хотя с другой стороны… А когда я была хорошей подругой? Посмотрим правде в глаза – мне вскружило голову преклонение высшего света. Но его я получила лишь благодаря красоте и умению себя подать. Но первое я получила от родителей, а второе воспитали учителя. Что я могу сама? Кто я такая… сама?
Почему-то на ум пришел Эштон. Вот уж кому не помогали родители и природа…
Всего, что он имеет, рыжий лорд добился сам.
На душе было противно и муторно.
Почему-то вспомнились чьи-то слова: "Все прогнило, господа". Конечно, эта фраза относилась к политической ситуации, но с тем же успехом ее можно примерить на все остальное, в том числе и к личным отношениям. Я почти ощущала этот гнилой привкус на кончике языка… Настолько ярко, четко и мерзко, что хотелось залпом осушить стакан воды, а лучше вообще почистить зубы.
Я решительно пошла вперед. Не хочу быть дома. Отчаянно нужно с кем-то поговорить, выговориться и в диалоге найти для себя решение. Мне нужно знать, что делать дальше. Мне нужна Мегги!
Прыгая через ступеньку, я ветром метнулась на второй этаж в свои покои, молясь, чтобы Елизавета не попалась на пути. У нее законный выходной, и обычно дуэнья проводит его вне дома, но случаются исключения.
Сегодня высшие силы были на моей стороне, потому я без проблем переоделась и даже незамеченной выскользнула из дома.
Я понимала, что сейчас не раннее утро, когда меня не мог увидеть никто из знакомых, Эштон скорее больное на голову исключение, чем правило. В основном аристократы изволят почивать до полудня, а не носятся по делам ни свет ни заря. Так же я помнила и про запрет братца… В том числе и про возможное наказание.
Ладно, понадеемся на удачу!
Одета я, как обычная горожанка, да и в тех кварталах, куда иду, редко можно заметить богатые экипажи, не говоря уже о праздно гуляющих сливках общества. Ну а родственник и дуэнья должны целый день отсутствовать.
В общем и целом, ничто не мешает Дженнифер Риверс прибежать к своей единственной подруге и посоветоваться.
Я торопливо шагала по улицам Лондона, перескакивала через лужи, перебегала канавы по деревянным мосткам, тихо ругалась, когда все же не получалось уберечь туфельки от уличной грязи. Все же вылизанный центр и окраины – это совсем разные вещи… особенно после дождя.
Немного попетляв по закоулкам, сморщив носик от плохих запахов, я наконец добралась до домика Мегги. Дверь вопреки обыкновению была чуть приоткрыта, и, пожав плечами, я потянула тяжелую створку на себя. И в тот самый момент, когда я уже собиралась постучать о косяк и позвать подругу, из глубины дома раздался крик:
– Я не буду ничего просить у Дженнифер!
Замерев, я начала прислушиваться к разговору на повышенных тонах. Судя по всему, ругались пожилой сквайр и Маргарет.
– Ты должна! От этого зависит наша семья!
Голос мужчины слегка заплетался, и в нем звучали нотки гнева. Пьян?..
– Семья? – едко переспросила Мегги. – Как ты интересно величаешь свое пристрастие к бутылке!
– Да как ты смеешь!
Послышался грохот и короткий девичий вскрик, и я с ужасом прижала ладонь ко рту, замерев столбом в коридоре. У меня был ступор. Ни двинуться, ни дернуться, ни закричать. Полное оцепенение, только мысли лихорадочно носятся в голове, сталкиваясь, перемешиваясь и не позволяя определиться с действиями.
– Что, папочка, детей бьем? – в комнате слышался злой голос девушки. – Совсем опустился, я смотрю.
Мегги, самоубийца чертова, что же ты творишь… Ущипнув себя за руку, я все же встряхнулась и медленно, преодолевая внутреннее сопротивление, пошла вперед. Трусливый внутренний голос орал, что сталкиваться с пьяным сквайром – это последнее, что сейчас мне нужно. Это просто семейная ссора, и мне только и нужно – развернуться и выйти из домика. Забыть. Закрыть глаза.
Это ведь так просто, закрыть глаза, не так ли? Прикрыть ресницами несправедливость мира и постоять в стороне. “Наше дело сторона”… мудрые же люди говорили, не так ли?
Но я шла вперед, преодолевая свою душевную трусость.
Какая я буду подруга, если брошу Мегги в такой момент?
Словно сама по себе, передо мной распахнулась приоткрытая дверь в комнату, показывая картину происходящего там во всей ее неприглядности. Некогда чистая гостиная разгромлена, сломанные вещи валяются на полу, а некоторые даже висят, зацепившись за занавески на перекошенной гардине, что держалась на стене только чудом. Посреди всего этого бедлама стоял покачивающийся сквайр, с нечесанными волосами и едва ли не стоящей дыбом бородой и гордая, хоть и несколько потрепанная Маргарет. Она прямо стояла перед отцом, и нервозность выдавала разве что крепко сжимаемая в кулаке косынка.
Я уже хотела было подать голос, заодно рассказав сквайру, что можно получить в полицейском участке за такое поведение, особенно если я попрошу вмешаться в это дело брата. Хотела… но подавилась воздухом, так как Маргарет меня опередила с эмоциональной тирадой совсем другого толка.
– Сходить на поклон к Дженнифер Риверс? Этого ты от меня хочешь? Униженно молить о лишнем пенни для голодающих и потом отдать эти деньги тебе? Для того, чтобы ты спустил все в ближайшем кабаке! И ради этого я должна валяться в ногах упивающейся своим превосходством Джен?
– Да какая разница, как она на тебя смотрит? – взорвался сквайр. – И я уже говорил, деньги нужны для того, чтобы заплатить за дом! Иначе мы окажемся на улице!
– Минуточку, заплатить за проигранный тобой дом! Что, папочка, значит дружки уже не довольствуются дочерью в качестве откупа? Я уже не ходовой товар?
Пожилой мужчина словно сдулся, растеряв весь свой пыл, и отвел взгляд.
– Я уже извинился. Я был не в себе и… больше такого не повторится.
– Потому в игре ты поставил на кон дом, а не меня? Дивно, отец, дивно!
