– Поднимайся, приехали.
– Куда, зачем, – спросонок бормотал Фома, тяжело выбираясь из тенет сна.
– Внизу гавань, вставай, может удастся сесть на один из этих кораблей.
Затем Егор свистнул, привлекая внимание хазарина. Тот оглянулся и с недовольным видом вернулся к ним.
– Ну, в чем дело? – издалека спросил он.
– Там порт внизу. Мы попробуем сесть на корабль, – объяснил Егор, – ты грузиться будешь?
– Грузиться? Верно буду. Только здесь пассажиров не берут. Это не порт. Корабли пристают, кто воды набрать, кто еще зачем.
– Ничего, мы попробуем. Спасибо, что довез. Мы же в расчете, верно?
– В расчете? Верно, – у Хаима была привычка повторять вопрос. – Хотя.
– Что хотя, – насторожился окончательно проснувшийся монах.
– Неплохо было бы прибавить.
– Окстись, дядя, – урезонил его монах, – за деньги, что он тебе отвалил, можно обратно да Киевской Лавры доехать.
– Вот, сколько бы я с ними не имел дела, – ворчал Фома, когда они, оставив повозку позади, спускались к морю, – не было такого, чтобы уступили в цене, а уж прибавить сверх оговоренной суммы – это для них правило.
– Да, ты не суди по одному обо всех, – возразил Егорка.
– Я знаю, что говорю, – стоял на своем Фома.
Попасть на корабль, оказалось делом нелегким. Поскольку пристани не было. Корабли стояли на изрядном расстоянии от берега. Между ними сновали лодки. Но удача, если в их случае можно было бы говорить об удаче, состояла в том, что одним из кораблей был тот, с которого они так неудачно сошли прошлой ночью. Именно от него сейчас к берегу направлялась лодка.
– Проклятие шайтану, – вскричал рулевой, когда лодка ткнулась носом в берег, и он встретился взглядом с поджидавшей их парочкой. – Это же те двое, которых смыло за борт. Как вы здесь оказались?
– Мир вам, труженики моря, – витиевато отозвался Егор. – Если бы ты был христианином, мой товарищ рассказал бы тебе про одного иудея по имени Моисей, перед которым расступилось море.
– Зачем же твоему товарищу, если он христианин, рассказывать мне об иудеях? – резонно возразил рулевой.
– Действительно, – озадачился Егор, – а мне почему-то в голову не пришло спросить его об этом. Ну, у нас, у русских говорят – пьяному море по колено.
– Вот в это мне легко поверить, – согласился рулевой, – пили вы здорово. Особенно этот толстый. Мы всей командой любовались им.
– Какая удача, что вы здесь причалили, – сказал Егор, – мы уж не чаяли обратно на борт попасть.
– Уж не знаю, возьмет ли вас обратно капитан, суеверный он больно.
– Что значит – возьмет ли, – возразил Егор, – проезд оплачен.
– Ну что же, раз оплачен, я спорить не стану, садитесь в лодку. А мы сейчас соль загрузим и отчалим.
Капитан встретил их с невозмутимостью бывалого моряка. Не задав ни одного вопроса, не выказав удивления, он лишь молча кивнул, отвечая на приветствие, и отвернулся. Пассажиры, осторожно ступая по шаткой палубе, прошли на корму, на свои места.
– Ох, – сказал монах, – прямо как домой вернулся. Пить на корабле больше не будем, ладно?
– Это ты мне предлагаешь? – уточнил Егор.
– Ну да.
– Ладно, не будем, – согласился Егор. – А может все-таки за благополучное возвращение?
Монах укоризненно посмотрел на него, но затем взгляд его смягчился, и он заметил:
– Вина все равно нет, а к капитану идти неловко.
А рулевой в это время удивленно говорил капитану:
– Как это вы с вашим суеверием позволили взойти им на борт? Ведь прошлой ночью вы говорили, что это из-за них шторм начался. Я был уверен, что вы их не возьмете.
– Вот, поэтому я их и взял, из суеверия. Уж если эти двое свалившись за борт, в бушующее море, не утонули, а на следующий день умудрились догнать нас, значит, они приносят удачу.
– Как это мудро, – сказал рулевой, – а ведь не всякий до этого бы додумался.
– Поэтому я и капитан, – ответил тот.
Крестоносцы (продолжение)
Принято считать, что всего было восемь крестовых походов, хотя на самом деле их было двенадцать. Историки обычно не принимают во внимание походы 1101, 1172, 1197, 1239, 1240 годов. Щадя читателя, мы не собираемся отнимать хлеб у историков, описывать все. Тем более, что есть авторы, сделавшие это гораздо лучше нас. Мы же своим скупым пером упоминаем лишь некоторые из них, чтобы читатель ориентировался в той далекой эпохе. Среди прочих, заслуживает внимания еще четвертый крестовый поход, во время которого пал Константинополь. Папа Иннокентий III, вступивший к этому времени на престол считал своим долгом возвращение Иерусалима. Он слал во все католические страны своих легатов проповедовать крестовый поход. Хотя почти для всех государей было уже ясно, что крестовые походы – это пустая затея. После огромных жертв после трех походов, в результате которых погибло около миллиона крестоносцев, Иерусалим все еще оставался в руках мусульман. Однако большинство склонялось к тому мнению, что виновником неудач является Византия, противодействующая католикам. В 1195 году в Византии произошел дворцовый переворот. Исаак Ангел был свергнут своим братом Алексеем. Исаак был арестован и ослеплен. Его сын, царевич Алексей, сумел бежать и добраться до Европы, где принял участие в подготовке к 4-му крестовому походу. Он прибыл в Германию к королю Филиппу, женатому на его сестре. Филипп дал ему рекомендации к крестоносцам. И хотя воззвания папы долгое время не находили отклика у европейских государей, поборников веры он нашел во Франции. Ими были граф Шампани Тибо, Людовик Блуа, родственник короля и Балдуин, граф Фландрии. Князья направили переговорщиков в Венецию, чтобы зафрахтовать суда для перевозки армии. Заключенное соглашение предусматривало перевозку в годичный срок, в Египет четыре с половиной тысячи рыцарей, девять тысяч оруженосцев и двадцать тысяч пехотинцев по цене две марки серебра за человека и четыре марки за лошадь. Прибывшим в Венецию, крестоносцам правительство местом лагеря определило остров Лидо в получасе от города и обеспечивало их продовольствием до тех пор, пока не подошел срок очередного платежа. Двадцать пять тысяч марок крестоносцы выплатили сразу же. Со вторым взносом вышла заминка. Денег не было. Венецианцы сразу же отказали в продовольствии и в перевозке. В лагере начался голод, болезни, грабежи, многие бежали.
Дож Венеции, Дондоло, девяностолетний старик, пригрозил выморить их голодом, если не восстановится порядок. После долгих переговоров Дондоло предложил руководству крестоносцев отработать деньги натурой, завоевать для Венеции город Зару в Далмации, мешавший свободной торговле венецианцев. Князья дали согласие. Чтобы держать простой народ в заблуждении, который был уверен, что они держат путь в Египет, дож, посадив крестоносцев на корабли, приказал целый месяц плавать в водах Адриатики. После этого подступить к Заре, объяснив решение не плыть в Египет наступающей зимой и возможными бурями. Венгерский гарнизон Зары оказал яростное сопротивление, но в итоге был взят приступом и подвергся разграблениям. С жителями христианского города крестоносцы обращались также как с мусульманами, убивали, насиловали и продавали в рабство. Папа Иннокентий III осудил подобные действия, но довольно в мягкой форме, он сказал в письме: «Увещеваем вас и просим больше не разорять Зары. В противном случае вы подлежите отлучению от церкви и не воспользуетесь правом индульгенции». Однако свой упрек Иннокентий смягчил следующим разъяснением: «Слышал я, что вы поражены угрозой отлучения от церкви, но я дал приказ находящимся в лагере епископам освободить вас от анафемы, если искренне покаетесь». В январе 1201 года вместе с царевичем Алексеем в Зару прибыл посол германского короля Филиппа со следующим обращением к крестоносцам: «Сеньоры! Я посылаю к вам брата моей жены и вручаю его в руки Божии и ваши. Вы идете защищать право и восстанавливать справедливость, вам предстоит возвратить Константинопольский трон тому, у кого он отнят с нарушением правды. В награду за это дело царевич заключит с вами такую концепцию, какую никогда и ни с кем империя не заключала…». Царевич обещал двести тысяч марок серебра, продовольствия для всей армии и содержание ее в течение года. Корпус из десяти тысяч человек, помощь в завоевании Палестины и подчинение греческой империи католической церкви. В секретном письме дожу Венеции, обещалась выплата десяти тысяч марок, и покрытие всех убытков, понесенных за последние тридцать лет.
