Маркус никогда не терял самообладания, ни ради дела, ни ради женщины. Однако реакция Ханны шокировала его. Это было не только неожиданно, но и возбуждало сверх всякой меры. И тогда-то он понял: влюбился – неожиданно, необъяснимо и, как он подозревал, навсегда.
Маркус проснулся среди ночи. Ханна крепко спала в его объятиях. Он долго лежал без сна, пытаясь понять, что же с ним произошло. Совсем другую женщину он представлял рядом с собой. Всего два месяца назад мысль о знакомстве с такой женщиной, как Ханна, вызвала бы у него смех.
Но вот он нашел ее и больше не может без нее обойтись. Ничего и никого не хотел герцог так в своей жизни. И что бы ни сказали о ней в свете, ему наплевать. По его убеждению, Ханна – просто совершенство. И он пойдет на все, лишь бы ее удержать.
Когда Маркус начал двигаться в ней медленно, осторожно, Ханна решила: так не пойдет. Ей нужен не чопорный и осторожный партнер, а страстный, ненасытный любовник, который был с ней прошлой ночью. Это как с шампанским, которое она полюбила, едва распробовав. Ей хотелось еще и еще! Ханна провела ногтями по его спине и впилась в ягодицы. Он замер, с удивлением глядя на нее сверху.
– Я не стеклянная, знаешь ли, – прошептала она.
– Вижу.
Его ладонь легла на ее щеку, большой палец гладил губы – Ханна поймала его и прикусила. Он повернул ее голову и добрался до шеи. Она услышала слабый вскрик… Неужели это кричала она сама? А Маркус тем временем куснул ее за ухом и вошел в нее мощным ударом. Следующий удар едва не сбросил ее с кровати, зато нажим пальцев дарил ей изысканное удовольствие.
– Лучше? – выдохнул он.
Ханна кивнула. Маркус зарычал, но не ускорился. Она чувствовала, как назревает в ней… уже близко… почти… еще немного… И вот она – ослепительная вспышка, дарящая освобождение. От его сдержанности не осталось и следа. Раз за разом, снова и снова он наносил удары. Эти мощные атаки могли причинить ей боль. Но нет – Ханна все глубже погружалась в пучину наслаждения, которое уже казалось нестерпимым. Затаив дыхание, она поддалась оргазму.
И в тот миг, когда, казалось, ей больше не выдержать, Маркус замер – он достиг собственного пика наслаждения.
– Какое стекло? – Герцог коснулся лбом ее лба, и она услышала его хриплый шепот. – Огонь!
Последние сладостные пульсации сотрясли ее тело, она чувствовала это каждой частичкой себя. Ханна не могла пошевелиться, растворившись в ощущении полного удовольствия. Маркус рухнул сверху, как будто тоже не мог – или не хотел – двигаться.
Мало-помалу сердце восстановило привычный ритм. Эксетер лежал не двигаясь, обхватив ее руками. Его голова покоилась у нее на плече. Здесь, наедине с ним, она чувствовала себя, как в раю.
Ханна совершенно забыла, что есть еще большой мир, что там ей еще предстоит давать объяснения, делать трудный выбор… Но в объятиях Маркуса имеет значение лишь то, что она любит его.
Ханна не слышала, как в дальнем конце комнаты отворилась дверь. Не слышала слов Лили, если та вообще что-нибудь сказала. Зато услышала грохот подноса, который полетел на пол. Чашки и блюдца превратились в груду осколков. Ханна испуганно вскрикнула. Маркус поднял голову.
– Вон, – приказал он.
Она выглянула из-под его руки как раз в тот момент, когда горничная, с побелевшим лицом, уставилась на них. Ханна густо покраснела: было совершенно очевидно, чем они занимались.
Внезапно Лили, зажмурившись, рухнула на колени и принялась составлять разбитую посуду на поднос. Наверное, девушка смутилась еще больше, чем сама Ханна, и боялась, что ее теперь прогонят. Однако, несмотря на явно неприличное положение, в котором ее застала камеристка, Ханне все равно было смешно. Она стиснула руку Маркуса, призывая его на помощь.
Он посмотрел на нее, отблески утоленного желания еще согревали его взгляд.
– Оставь это, – лениво сказал герцог. Позвякивание фарфора продолжалось. – Оставьте! – повторил он уже с нажимом.
Позвякивание немедленно стихло. В следующий миг дверь отворилась и тихо затворилась.
– Боже мой!.. – прошептала Ханна.
Маркус обнял ее одной рукой, и она снова была готова ахнуть, только Лили была здесь совершенно ни при чем.
– Что такое?
– Ей следовало бы постучать, – ответила Ханна. Ее голос дрожал от едва сдерживаемого смеха.
Он пожал плечами.
– Уверен, отныне она будет стучаться.
Ханна смеялась до тех пор, пока не заболел живот. Маркус смотрел на нее с улыбкой. Когда она немного успокоилась, он погладил ее по бедру и предложил:
– В следующий раз воспользуемся моей спальней. Там нас никто не потревожит.
Ханна снова рассмеялась. Как это неожиданно и несвойственно для Эксетера – дразнить ее! Он улыбнулся – точь-в-точь шаловливый мальчишка, обдумывающий очередную проделку. Как она любила его таким! А ведь он сказал «отныне»! «Я хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной», – вспомнила Ханна его слова, сказанные прошлой ночью. Обвив руками шею Маркуса, она наслаждалась своим счастьем.
– Предлагаю спуститься вниз к завтраку, – сказал Эксетер спустя некоторое время. – Теперь каждая горничная в этом доме знает, что следует держаться подальше от вашей спальни.
Рассмеявшись, Ханна потерлась щекой о его грудь. Его пальцы перебирали ее волосы.
– Да, наверное. Хотя это так трудно – вставать, одеваться…
– Гм. А если надеть только жемчуг? – Он нежно погладил ее спину. – Мне бы хотелось как-нибудь это увидеть, – добавил он, и Ханна покраснела. – Увы. Сегодня у меня есть неотложные дела.
Ну конечно. Дэвид. Это имя витало в воздухе, хотя ни он, ни она не произносили его вслух. Молчание становилось невыносимым, и Ханна коснулась руки Маркуса, тоскуя по близости, которая связывала их всего минуту назад.
– Что ты собираешься делать? – тихо спросила она.
Эксетер тяжело вздохнул.
– Не знаю. После того что натворил Дэвид, я поклялся, что не стану больше его опекать. Я сказал себе: пусть идет своим путем, делает, что взбредет ему в голову, и страдает от последствий. Я слишком долго потворствовал дурным наклонностям брата, потому что слишком часто его спасал.
– Разумеется, Дэвид должен отвечать за свои поступки, – с этим Ханна была согласна. – Но его сильно избили и могут убить. Тебе следует знать, во что он ввязался, тем более что ты подозреваешь…
– Да, я понимаю. – Он поцеловал ее. – Поэтому и не спешу выносить приговор. Сначала нужно выслушать Дэвида.
Ханна поцеловала его в ответ. Несмотря на суровый нрав, Маркусу хватило выдержки, чтобы отсрочить приговор брату, который совершил действительно чудовищный поступок.
– Я был бы счастлив провести весь день с тобой в спальне, – сказал герцог, отрываясь от ее губ, – но не могу. – Ханна печально вздохнула, но протестовать не стала. Она собиралась сесть, но Маркус схватил ее за руку. – Дэвид причинил зло и тебе. Ничего не хочешь ему сказать?
